Народные медицинские знания в культуре населения станиц Кореновского района Краснодарского края.

Народные медицинские знания в станицах Кореновского района.

Наряду с обрядовой сферой, в культуре станиц Кореновского района сложился достаточно развитый блок народных медицинских знаний и представлений. При отсутствии медицинских учреждений в станицах, за лечением обращались к бабкам-знахаркам. Однако некоторый минимум медицинских знаний (как рациональных, так и иррациональных) и способов лечения передавался на семейно-бытовом уровне и был достаточно известен широкому кругу.

I. Мифологические представления и верования, этнографические комплексы. Лечебные практики

Православие

Русский, наречие – южнорусское

Краснодарский край, Кореновский район, станицы Дядьковская, Сергиевская, Платнировская, Журавская, Раздольная

Краснодарский край, кубанские казаки, обряды лечения.

Систематизация и описание материала по ритуалам, направленным на восстановление физического или психического здоровья человека, сталкиваются с определенной сложностью по нескольким причинам. Во-первых, данный блок знаний относился к сфере профессиональной деятельности народных лекарей или знахарей. Соответственно, существовали определенные запреты на передачу этих знаний не посвященному окружению. До настоящего времени в населенных пунктах Кореновского района занимаются традиционной лечебной практикой несколько знахарок, престарелых женщин, интервьюирование которых показало, что сведения по народной медицине сообщались исследователям в сознательно неполной форме. Наибольший запрет распространялся на сообщение заговорных формул, поскольку, согласно традиционным представлениям, в таком случае знахарь мог потерять свою силу. Помимо профессиональных знахарей, некоторым набором ритуальных медицинских знаний могли обладать и простые сельские жители, преимущественно женщины. Главным образом, эти знания включали в себя методы народной педиатрии. Однако и они фиксировались в неполном виде, как по причине сложности ритуальных действий, усвоение которых в полном виде было возможно чаще постоянно практикующими лекарями, так и по причине редукции в целом традиционных ритуальных практик.

Поскольку большинство из отмеченных ритуалов первоначально представляли собой «поликодовые» тексты, перечислим основные их компоненты. Анализ акционального кода лечебных ритуалов выявил сохранность следующих действий, как-то: переступание через больного, накрывание символическим предметом, выливание, измерение роста больного, заверчивание, умывание, купание, поение, обтирание, натирание, символическая продажа, надавливание,  вывязывание, перевязывание, закапывание, загрызание, а также более сложные или связанные с движением действия. Вербальный код включает в себя произнесение христианских молитв и заговорных формул. Предметный код представлен атрибутами, имеющими апотропейную семантику: святая или непочатая вода, освященные соль, мак и верба, венчальная одежда (платье, фата), черная материя, нитки, воск, спички, кость, атрибуты, связанные с мертвым (рука, платки с могил, веревки с рук или ног покойного), а также другие предметы, использование которых в большей степени носит рациональный характер и не имеет выраженного мифологического свойства. Локативный код предполагает исполнение лечебных ритуалов в семантически маркированных местах. К таковым преимущественно относятся пограничные локусы (места): порог, «одвирок», окно, глухой угол. Особое значение в структуре ритуала придается временной символике. Центральное место здесь занимает приуроченность к определенным лунным фазам: новолунию, полнолунию, последняя четверть и ущерб луны. Отличный вариант был отмечен в ст. Дядьковской. Здесь практикующая лекарка, родом из Белоруссии, не лечит после захода солнца. В других случаях лечение могло быть приурочено к полуночи. Сохранились представления о наиболее подходящих для лечения днях недели. Для мужчин таковыми являлись, так называемые, мужские дни: понедельник, вторник, четверг; для женщин – женские: среда, пятница, суббота. Кроме того, соблюдался запрет на лечение в воскресенье и дни больших церковных праздников. Хотя применительно к детям этот запрет мог не соблюдаться последовательно. Воскресенье могло считаться детским днем благодаря сопоставлению грамматического рода названия дня недели и статуса ребенка, который в социальном смысле не являлся в полной мере мужчиной или женщиной, т. е. приравнивался к бесполому существу: «воскресенье – к детскому дню, оно». Участником лечебного ритуала, помимо собственно больного, являлся лечащий, в качестве которого мог выступать не только «профессиональный», практикующий лекарь-знахарь. Необходимым набором медицинских знаний располагали практически все женщины-матери, которые могли лечить своих детей. Помимо собственно лечебных практик сохраняли актуальность профилактические меры, выражающиеся в использовании оберегов и соблюдении запретов.

Рассмотрим наиболее устойчивые и сохранившиеся ритуальные практики, используемые в народной медицине.

Некоторые из них в виду слабой развитости народной диагностики были направлены на устранение причины заболевания, которую усматривали в действии различных форм вредоносной магии. Этот вред мог быть причинен как сознательно (порча, приворот), так  и бессознательно: путем взгляда, похвалы, завистливых мыслей (сглаз). Кроме того, оказывать магическое вредоносное воздействие, особенно на детей, могли животные, вызывая испуг.

Сглаз. Сглазу были подвержены взрослые и дети, домашние животные, птица и растения. Виновниками сглаза являлись, так называемые, глазливые люди, взгляда или похвалы которых было достаточно, чтобы вызвать заболевание. Широко распространено поверье, что «особенно» глазливым человеком становился тот, кого в младенчестве мать опять допускала к груди вскоре после отнятия. В ст. Дядьковской сообщали, что сглазить мог любой человек, все зависело от неблагоприятного времени: «Все мы глазливые. Вот такая минута, такое слово, подходить под этот сглаз». Признаками сглаза считались беспокойство ребенка, постоянный плач, корчи, бессонница; у взрослого — общее недомогание, сонливость, апатия. Сглаз считался причиной некоторых заболеваний, в том числе младенческого. Он мог привести даже к летальному исходу, если это был «умэрущий» сглаз, с которым не могли справиться даже лечащие бабушки. Известны профилактические меры от сглаза. В качестве оберега использовалась булавка, которая пристегивалась к одежде вверх острием: «тико ховать нада, шоб ны выдно було» (Дядьковская). В целях профилактики ребенка умывали из «помы?й(в)ныци» (помойного ведра) и вытирали вывернутым на изнанку подолом («пэлэно?ю»). Этот же способ применяли и при его лечении. При этом вытирали ребенка тыльной стороной ладони правой руки крестообразным движением («навпэрэхрэст»). Уберечь ребенка от сглаза также должны были запреты показывать его посторонним людям до сорокового дня после рождения и оставлять ребенка раздетым.
Сами способы лечения могли быть идентичны тем, которые использовались при лечении других заболеваний, например, младенческого, бессонницы (крикс). В этом нельзя усматривать путаницы, учитывая, что сглаз мог являться причиной этих болезней. Первый способ лечения заключался в использование наговоренной, непочатой (набранной из колодца или из-под крана, которой еще не пользовались) или святой воды. Это могло быть простое умывание, купание или добавление воды в пищу. Согласно другому варианту сначала трижды по три раза произносилась молитва «Отче наш»: при земных поклонах, над спичками и над водой. Затем девять спичек по одной поджигались и при чтении заговора «Матерь Божия, спаси помоги, / раба твоего (надо по имени называть), / от сглазу, от мужского глазу , от женского глаза, от ребячьего глаза, от девчачьего глаза» опускались в воду. После этого больного взбрызгивали этой водой, а ее остатки выливались в глухой угол входной двери. Третий способ заключался в том, что больного ребенка клали на порог, а мать троекратно переступала через него, каждый раз произнося заговор: «Сама я тэбэ родыла, сама и отходыла». Данный прием использовался также в случае младенческого или бессонницы. В четевертом случае прибегали к символической продаже ребенка: «Чириз викно подають, шоб хто взяв. Раза тры. Маты подае. Заносять у двэри, мать снова подае». Иногда лечение ограничивалось чтением молитвы и заговора: «Цэ надо «Отче наш» прочитать, а тоди… Ну ладно. «Глаз глазлывый, дивочий, парубочий, ветряный, водяный. Ты и подуманный, ты и погаданный, ты на води...» Надо за одним разом, а я уже не выговорю. - А сколько раз ее надо прочитать? - Дэвять раз. «...ты на води спытаный, на хлибови зъидыный, тут тоби ны стояты, червонной крови ны пыты. Нарождено, благословенно, раба Божией Марфы...» - На одном дыхании надо? - На водно'м дыхании. - Так девять раз. И перед каждым разом надо «Отче наш»  читать? - Нет. Одын раз»; либо наговором воды с последующим умыванием больного (текст заговора: «Сохрани, Господи, защити, Господи, укрой, Господи, раба Божьего Ангелину от черного, от желтого, от карого, от серого, от белого, от мужского, от женского, от девичьего, от ребячьего, от глазу, от думок, от передумок, от заговОров, от переговоров, от злых людей. Не я выговариваю, выговаривает Пресвятая Богородица, своими устами, своими перстами, своим Святым Духом. Поставь, Господи, крестовых ангелов наперёд раба Божия Ангелине. Моя слова отныне до веку. Аминь»).

Испуг — болезненное состояние типа психического расстройства, являющееся следствием испуга ребенка. В течение заболевания ребенок мог долго не разговаривать, испытывать постоянное бепокойство, недомогание. Также как и сглаз, испуг мог являтся причиной таких заболеваний, как младенческий. Лечение испуга имело ритуализированную форму. В ст. Дядьковской, например, его осуществляли в три этапа. Первый раз процедура лечения проводилась на новолуние, второй — на полнолуние и третий - «на ущерби, последняя четверть». Каждый раз трижды осуществлялось «выливание» растопленного воска в кружку с водой. В процессе каждого «выливания» читалась однократно молитва «Отче наш» и «Живыи в помощи», затем трижды заговор следующего содержания: «Испуг водяный, витряный, млыновЫй, громовый, подуманый, погаданый, мужычий, жыночий, дивочий, парубочий, вступлыный, собачий, тут тоби ны бувать, паруса ны пускать, чирвоной крови ны сушить, щирого серця ны томыть. Иды на очэрэта, на болота, на тэмни лиса, дэ горы высоки, дэ долыны глыбокы, на быстри ричкы. Иды, ны зацыпыся, ны за брыдыну, ны за скотыну, ны за людыну. Иды, сгынь, пропады! Дэ цэрквы ны звонять, дэ витры ны виють, дэ люды ны ходять, сгынь, проппады! На тэмны леса, сыни моря, дэ козак топором ны рубае, дивка косу ны заплитае. Ны сама я помогаю, ны сама я испуг удаляю, (если просто тико испуг, а если заикание, вызываицца там), а сам Исус Хрыстос прыступае (или Пантелеймон Исцелитель), испуг удаляе, там, мочовый пузырь закрыпляе, речи, сон у норму восстановляе, нервну систему, сон у норму восстановляе». В ст. Платнировской после прочтения «Отче наш» и «Живые в помощи» произносилась молитва: «От Богородицыной молитвы, от Исуса Христа, от святых мощей, от моего слова отойди дух нечистый, бес проклятый», а затем следовал заговор: «Зори-зорьницы, вечерняя, полуночная, святые сестрицы, сымите испуг с раба Божьего Ангелины, ее белого тела, алой крови, желтой кости, семидесяти семи жил, суставов, живота, кишечника, рук, ног. Идите на диких зверей, на лохматых зверей, на того, кто прыслал. Ны выливаю. Выливает Пресвятая Богородица. Поставь, Господи, кристовых ангелов наперёд рабе Божей Ангелине. Мое слово отныне до веку. Аминь». В процессе чтения заговора и выливания лекарь производил закрещивание посуды с водой и воском ножом.
По форме вылитого воска определяли, чего испугался ребенок. Иногда его показывали ребенку, и он отвечал, что изображено (собака, свинья, жаба и т. п.). По окончании последней процедуры «выливания» измеряли суровой ниткой рост ребенка. Затем на пороге отмеряли этой ниткой расстояние от пола по длинне дверной рамы, со стороны «зависив», проверчивали буравком отверстие, закладывали эту нитку и залепливали отверстие последним восковым «вылывком». Согласно другому варианту больного ребенка ставили на порог и на уровне его роста просверливали отверстие, в которое закладывали выстреженные с его макушки волосы. Ребенок считался вылечившимся от испуга с перерастанием этого уровня.

В той же ст. Дядьковской был отмечен еще один вариант лечения испуга, так называемое, «зарубание». После ритуала «выливания» ребенка выносили во двор, «як молодык народывся», клали на землю, «як Хрыста распынают», и «зарубовали испуг»: над головой и напротив каждой конечности закапывали веточки освященной вербы.

Прибегали к ритуальным приемам и при ликвидации последствий деструктивной (вредоносной) магии, такой как порча или приворот, осуществляемой преимущественно контактным путем.

Порча. По мнению многих респондентов порча получила широкое распространение в наши дни вследствие падения духовно-нравственного уровня населения и увлечения черной магией. Известны некоторые способы наведения порчи: с помощью подбрасывания кладбищенской земли под ноги, запутанного клубка с иголками и т. п. Результатом этих вредоносных действий были «усыхание» человека, сумасшествие, раздоры в семье. Развернутого ритуала лечения порчи нами не было зафиксировано. Известно, что для этого обращались к лечащим бабушкам, которые осуществляли наговор на воду, личные предметы больного. В качестве оберега от порчи широко использовались такие атрибуты, как освященная вода, соль и мак.
Приворот. Данное вредоносное действие в отношении мужчин осуществлялось с помощью подмешивания менструальной крови («красок») в питье. Интересный способ снятия приворота был отмечен в ст. Дядьковской. Для этого брали петуха, прокалывали первый зубец на его гребне и извлекали пять капель крови, которую размешивали в стакане воды. Одним из условий эффективности этого приема являлся запрет давать что-либо из дому в течение дня, до полуночи.
Были зафиксированы редуцированные формы ритуального лечения некоторых конкретных заболеваний.

Младенческий (младенский, младенческая, младэнчиска, младэнська, младенец) (мед. спазмофилия, тетания) - судорожное состояние, которое может привести к инвалидности или смерти ребенка. Причиной его могли считать сглаз или испуг, поэтому лечебный ритуал мог быть направлен на преодоление причины болезни. Однако прибегали и к самостоятельному способу лечения. Он представлял из себя более простой прием. Когда у ребенка случался приступ младенческого, то его накрывали черной материей (Дядьковская, Журавская, Раздольная) или венчальным платьем или фатой (Раздольная). Главным условием поведения во время приступа являлся запрет беспокоить ребенка, брать его на руки. Аналогичным обрзом предотвращали припадок эпилепсии («прыпадок», «прыпадочна», «чёрна болизнь») у взрослых. Сохранились лишь упоминания о специальной молитве от этой болезни, без знания которой вышеназванные манипуляции могли быть бесполезными: «если знаешь и накроешь черным, то не поможет, надо знать и молытву читать».
Детская бессонница (криксы). Причиной детской бессонницы, сопровождавшейся непрерывным плачем, также могли считать сглаз или испуг, прибегая и к самостоятельным приемам лечения. Широко известным было, так называемое, ношение ребенка «под куре(э)й» с произнесением специального заговора: «И под курей носили. Ночью кричать, плачуть. Не дают покоя. Возьмёшь, замотаешь и под курей в курник понесёшь. Говорить надо: «Куры, курицы, возьмите крик!». И перестають. Раза три надо было сказать. Три ночи носили». По мнению некоторых информаторов такой способ оказывался малоэффективным, если причиной плача ребенка оказывался сглаз. Еще одним способом успокоения являлось умывание ребенка водой из криницы (копанки), после чего мать вытирала его вывернутым наизнанку подолом.
«Волос». Этим названием в восточнославянской традиции обозначались два различных заболевания: а) подкожный волос у младенца, иначе «щетика», причиняющий ему боль, причину которого усматривали в нарушении запрета для беременной пинать собак или кошек; б) «волос»-нарыв, образующийся в основном на пальце. «Щетинку» «выкатывали» с помощью теста. Для этого раскатывали блин по длине спины ребенка, разрезали его вдоль на три части, а затем каждой из них «выкатывли щетинку». После этой процедуры тесто скармливали собаке. По другому варианту вместо теста использовали мякиш специально испеченной для этого пышки. При лечении «волоса»-нарыва брали девять пшеничных колосьев, лили на них непочатую воду, произнося при этом заговор: «Волос, волос, выйди на колос, с девяти считают, с девяти на восемь, с восьми на семь, с семи на шесть, с шести на пять, с пяти на четыре, с четырех на три, с трёх на два, с двух на один». Данная процедура осуществлялось трижды.
«Шишка», наростень, наросты. Причины и способы лечения данных наружных образований, преимущественно на руках, оказываются в устойчивой мифологической связи с представлениями о покойнике. В частности, в ст. Дядьковской был отмечен запрет переходить дорогу похоронной процессии: «Если покойныка нысуть то ны в коем случае ны пэрэходы дорогу. Еси пэрэшов, то дэ ты взявсь, то росты будэ шишка». Отмечено несколько вариантов лечения с помощью манипуляций с самим покойником либо с использованием похоронных атрибутов. В одном случае нужно было в полночь, чтобы никто «ны бачив», посетить дом с покойником и его правой рукой подавить больное место. В другом случае использовали воду, которой покойника обмывали, для примочек «шишек». В ст. Раздольной «шишку» давили косточкой мертвеца, которую искали на кладбище: «Косточкой той крест накрест давить девять раз». Согласно еще одному варианту, давить больное место могли костью животного, при этом кость должна быть с суставом: «Нада найти маслак на дорози, пэрвый, шоб (он) с суставом (был) и подавы ным. Той наростынь пройдэ». После этой процедуры кость надо было бросить через левое плечо и через него же плюнуть.
Бородавки (гу?зки). Наиболее распрстраненным способом лечения бородавок было «вывязывание» узелков по их количеству на суровой нитке. Если бородавок было много, то количество узелков должно быть нечетным. Эта процедура совершалась «на ущербе» месяца. При этом читался заговор: «Мисяць ущирбляиц(ц)я, порожденному, крэщенному раба божому (имя) гузкы одгапляюц(ц)я. Аминь». Затем нитку с узелками относили в сырое место и там закапывали. Считалось, что бородавки исчезнут, как только эта нитка сгниет. Главным условием успешного излечения считался запрет наблюдать за исчезновением бородавок. Альтернативным способом могло быть натирание бородавок картофелем либо яблоком. Картофель разрезался на четыре части, каждой из которых натирались бородавки. Затем этот картофель закапывали на воротах в глухом углу, «шоб она пырыгныла картошка». Вместо картофеля могли использовать яблоко, которое разрезалось на две половины. Одной из них производили натирание, а другую съедали. Использованную часть яблока также закапывали в глухом углу ворот.
Сучье вымя. Так назывался нарыв подмышками. Для его лечения «наговаривался» хлеб с помощью следующего заговора: «Прыйшов, та воно нэ вылыкэ. Чиё имя носышь. Вэрнысь к той скотыне, чьё имя носишь, а раба Божию (там, Лидию) на веки бросишь. Аминь». После чего хлеб разрезался на девять кусочков и скармливался собаке. Другой способ, имеющий более рационалистический характер, состоял в том, что больное место намазывалось сметаной, которую давали слизывать щенку: «Суч(ч)е вымя уходэ, пропадае».
Рожа / бышиха — воспаление кожи у человека и некоторых животных (свиней), характеризующееся сильным покраснением. В некоторых случаях эти наименования выступают в качестве синонимов для обозначения одной болезни (Дядьковская). В других — обозначают различные, но близкие заболевания (Раздольная). Один из способов лечения заключался в чтении заговоров: «Рожа витрянА, млыновА, громовА, подумана, погадана, мужыча, жиноча, дивоча, парубоча, быховА (!) тут тоби ны бувать, паруса ны пускать, чирвоной кровИ ны сушыть, щирого сэрдця ны тулыть (?). Иды на очерэта, на болота, на тэмни лиса, на быстри ричкЫ. Там тэбэ [оставаться] од раба Божей или раба Божого (имя) тело не измущится. Ны сама я помогаю, ны сама я бышыху-рожу удаляю. А сама Владычица Богородыца своимы устамы, своимы пэрстимы, двинадцятью анголамы, арханголамы прыступае, раба Божому или раба Божей бышыху-рожу з йии тела удаляе. Аминь, аминь, аминь» или «Ишла Хрыстова мать. Встрила тры браты й сталы пытыты: « Дэ ты идэшь, Хрыстова мать?» «Иду на помощь раба Божому бышыху-рожу удалять. Ны сама я помогаю. Ны сама я бышыху-рожу удаляю, сам Исус Хрыстос прыступае, раба  Божому бышыху-рожу удаляе». Фиксировались и специальные заговоры от рожи и от бышихи: «Рожа, чи ты ветряна, […], чи подумана, чи погадана, чи наслана. С Господом я ж тебе вышептую, выкликаю, вызываю из […], из семидесяти сустав. Тут тебе не быть, крещеного, рожденного, молитвенного Ивана не сушить. Иди себе на зла (?), на болотА. Тут тебе не бывать с сегодняшнего дня. Аминь»; “Бышиха, бышиха, ты водяна, ты ветряна, уйди за моря, за океаны, за высокие горы. Дай рабу Божьему Борису здоровье». Заговоры читались от трех до девяти раз в течение трех процедур. Перед его произнесением читались православные молитвы «Отче наш», «Живыи в помощи», «Богородица» или «Да воскреснет Бог».
Затем поверх больного места накладывалась повязка, сначала красной материи, затем черной. Эти повязки предварительно наговаривались накануне («до схид сонця») праздника св. Ильи (Илько). Специальная «молитва» Илье не сохранилась. Другая лекарка из ст. Дядьковской для лечения рожи наговаривала воду, которой обмывалось воспаленное место.

Зубная боль. Было отмечено несколько вариантов заговоров от зубной боли: «Мисяц, месяц молодой / В тебя рог золотой /, Тоби вэсь вик свитыть, / Моим зубам ныколы ны болить. Аминь»; «Месяц на небе, камень у море, мёртвый в гробе. Когда эти три брата сойдутся, будуть пить-говорить, у крещеного, причащеного Антона зубы не болять, а болять у волка, у собаки, у кошки»; “Зубы твои зубы, не болят у мертвых зубы, не болят не щемлят. Шоб не болели, не щемлели у раба Божия – там по имени – до самой смерти. Матерь Божия, спаси помоги рабу Божьему такому-то, ага, выгнать болячку из зубов»; «Месяц Владимир, ты летаешь высоко, ты видишь далеко. У мертвых зубы не болят? Не болят. Та и у рабы Божьей, имя, зубы не болят и болеть не будут»; «Месяц в небе, лебедь в небе, заяц в поле, рыба в море. Когда они вместе сойдутся, тогда у рабы Божьей зубы заболят». Произнесению заговоров могло предшествовать прочтение молитвы «Отче наш» (Дядьковская, Раздольная). По временной приуроченности лечение могло осуществляться как на молодой месяц (Дядьковская, Раздольная), так и в любое время (Дядьковская, Платнировская).  В количественном плане произнесение заговора осуществлялось трижды (Дядьковская, Раздольная), три раза по три (Дядьковская, Платнировская); заговор «Месяц в небе...» по свидетельству информатра следовало читать сорок раз. Акциональный план включал в себя трехкратное плевание через левое плечо (Дядьковская). Предметный план мог включать использование ножа, острием которого во время произнесения заговора дотрагивались до больного зуба (Дядьковская). Кроме того, действенным средством от зубной боли считали зерна, оставшиеся после святочного посевания, которыми окуривали больное место. В ст. Платнировской необходимым условием успешного лечения считался запрет в этот день мыть голову.
Ангина (за?лизы, за?лозни, горло, глотка, шипакы?). В народных представлениях устойчивым является поверье о том, что лечение ангины было возможно не только профессиональным лекарем, но и человеком, предварительно выполнившим ритуальное убийство зверька, имеющего следующие номинации: слепець (Платнировская), зиньское щиня, зиньскэ щиня (Дядьковская), зиньски щиня (Раздольная), жинский щенятка (х. Верхний), жинский щиня (х. Левченко). Речь идет о представителе семйства грызунов слепыше южнорусском, или слепыше обыкновенном. Ритуальное удушение осуществлялось с помощью указательного и большого (Дядьковская, Платнировская), указательного, большого и среднего пальцев («шо хрэстысся») (Раздольная, х. Верхний) или большого пальца и мизинца (х. Левченко) правой руки. После этого совершивший ритуал человек становился обладателем дара лечения ангины. Сохранились поверья, что этим даром мог обладать только первый или последний по счету ребенок в семье. Само лечение осуществлялось путем легких надавливаний пальцами воспаленного горла с чтением молитвы «Отче наш» (от трех до девяти раз). В ст. Платнировской был зафиксирован текст приговора от ангины, который читался трижды после прочтения «Отче наш»: «Дуба – дуба. Я тоби зьим! Я тоби из листев, из кореннив. Гам-гам, гам – гам, тьфу – тьфу, тьфу-тьфу».
Грыжа. Различались две разновидности грыжи: паховая и пуповая, различия в лечении которых были существенны. Паховую грыжу могли лечить лишь с помощью наговоренной воды. Лечение пуповой грыжи представляло из себя более сложный ритуал, который включал действие загрызания / прикусывания и чтение заговорной диалоговой формулы. В полночь лекарка осуществляла имитацию загрызания в области больного места через тряпочку. Если больным был ребенок, то в это время его мать обходила дом и спрашивала через окно лечащую бабушку: «Бабка, бабка, шо ты делаешь?» «Грыжу грызу». «Грызи, грызи, пока отрыжка будеть». Этот диалог происходил троекратно.
Ревматизм, головная боль. Вторичное ритуальное использование предметов погребального обряда было характерно не только при лечение «шишек»-наростов. В случае заболевания суставов конечностей, их перевязывали веревочкой, снятой с рук или ног покойника. При головных болях помогал платок, снятый с могильного креста. Этот платок нужно было носить в течение сорока дней, не снимая его. Затем платок сжигался. Информанты отмечали, что одно из условий действенности этого способа заключалось в том, чтобы больной лично снял платок с креста: «Тико шоб ны хазяин давав, а самому нада снять». В ст. Журавской кроме того считали, что головные боли пройдут, если прядь волос заткнуть в коровий навоз.
Заноза, засорение глаза. Был отмечен заговор, читавшийся троекратно после молитвы «Отче наш»: «Шапа моя шапица, не я тебя шапила, шапила Божья Матерь. Мать вынимать из красной крови, из белой кости, шоб не горело, не болело, на век онемело».
В остальных случаях прибегали к рациональным методам лечения с помощью средств животного, растительного и минерального происхождения. Ритуальные приемы лечения некоторых болезней, широко известные в других районах Кубани, оказались не выявленными или утраченными, о чем свидетельствуют упоминания лишь некоторых элементов (лечение ячменя кукишем, «сояшныци» - с помощью кувшина, прядива и закручивания, сухот - с использованием ножа и специального заговора; манипуляция с топором на пороге при недержании мочи у ребенка и др.). В то же время в некоторых рациональных приемах можно усмотреть магический смысл: например, в вытирании плиснявок (детской молочницы) материнским волосом, намазывании язвочек огника испариной с окон, росой, употреблении перетертой скорлупы пасхальных яиц для укрепления костей и т. п.

Большинство из отмеченных ритуалов (окказиональных обрядов) в момент их фиксации не имело живого бытования, оставаясь принадлежностью культурной памяти старшего поколения местных жителей Кореновского района. Исключением является, пожалуй, медицинская ритуальная практика, что объясняется усилением социальной значимости народных лекарей, пользующихся большой популярностью у населения, что в свою очередь является свидетельством кризиса профессиональной медицины, деградации системы оказания медицинской помощи населению в провинции. Данная актуализация народной медицины не делает ее доступной для фиксации исследователей-этнографов в силу действия определенных табу в этой сфере. Не случайно, что наиболее многочисленные сведения относились к народной педиатрии, что говорит о массовом владении в прошлом необходимыми лечебными навыками женщинами-матерями.