Родинные обычаи и обряды населения станиц Отрадненского района Краснодарского края.

Родинные обычаи и обряды населения станиц Отрадненского района.

Родинный комплекс обрядов является одним из важнейших в традиционной культуре этноса. В связи с этим он включает в себя значительное количество различных запретов, норм, примет, представлений и обрядов, связанных с женщиной и новорожденным. Выполнение этого комплекса, по мнению носителей традиционной культуры, гарантировало  появление нового физически и умственно здорового члена общества. Собранные в ходе фольклорно-этнографических экспедиций в станицах Отрадненского района полевые материалы не однородны, многие элементы, особенно с уходом из практики бабок-повитух, исчезли. Тем не менее, материалы максимально отображают сложившийся комплекс в данном регионе.

I. Мифологические представления и верования, этнографические комплексы. 2. Обряды и обрядовые комплексы. 2.2. Обряды жизненного цикла. 2.2.1. Родинный

Православие

Русский, наречие – южнорусское

Краснодарский край, Отрадненский район, станицы Удобная, Малотенгинская, Бесстрашная, Подгорная, Надежная, Передовая, Попутная, х. Ильич, х. Солдатская Балка.

Краснодарский край, кубанские казаки, родинные обряды, роды, «размывание рук», запреты.

В культуре любого народа важную роль играют обряды жизненного цикла, сопровождающие человека с момента его появления на свет. Рождение нового члена семьи и общества сопровождается целым комплексом различных норм, запретов, примет, представлений и обрядов, которые были связаны с женщиной и новорожденным. Соблюдение этого комплекса, по мнению носителей культуры, влияло на появление  и гармоничное развитие здорового члена семьи и общины. Комплекс фактически «создает» / «принимает» нового члена общества, через различные элементы традиционной культуры и жанры фольклора знакомит ребенка со своим физическим телом, окружающим пространством, средствами коммуникации (язык, жесты), социализирую и интегрируя его в свою социальную среду, первоначально в семью, а затем в общество. Этот процесс проходит незаметно для ребенка, и постепенно, получая все качества «своего», он вливается в общество, социализируется, получая «багаж знаний» по жизнеобеспечению, системы ценностей и т.д. Сам процесс проходит под контролем старших членов семьи и общества в целом.

Предродовой период. Большинство респондентов отмечают, что характерной чертой досоветского или раннего советского периода являлась высокая детность: «У маёй мамы пятеро было. И по двенацать было» (Удобная);  «Раньше бальшинство, у нас тут по проулку, вот мои родители были, у моей мамы девять душ детей было. И у каждого, каждого пять-шесть-семь, пять-шесть-семь» (Малотенгинская). Однако при этом типичной для демографической ситуации была и высокая детская смертность, обусловленная отсутствием медицинских учреждений, несоблюдение правил гигиены и низким уровнем знаний педиатрии, несоотвествие возрастного питания и, как следствие, распространение эпидемий кори, лихорадки, золотухи  и др.: «У моих родителев четыре девочки было и четыре мальчика. Так было мама: “Ой, как там многа детей, а у меня толька восемь душ". Мало. Но они год поживут да и помрут. Часто умирали» (Удобная); «У маво брата, так одни девчата. Мальчики были [трое] – померли, а пять девчат осталося» (Удобная); «По многу детей было. У бабушки маёй девять душ было. А у мамы нашей Дуня умерла, Груша умерла, Леня умер, и нас четверо осталось живых» (Малотенгинская). 

Высокая детность была обусловлена несколькими факторами, например, ценностными — дети воспринимались как дар Божий и продолжатели рода / фамилии; экономическими — дети являлись помощниками в трудовых процессах, на мальчиков в казачьих семьях выделялся земельный пай. Еще одним из факторов выступает запрет на аборты, так как в традиционной культуре он рассматривался как совершенный женщиной смертный грех  — убийство. При этом записано несколько текстов, в которых аборты расцениваются как каннибализм: «И аборты говорят низя делать. Одна женщина многа делала абортов, а потом заболела. И ей приснился сон такой. Вот оны говорять: "Мама, нас бы у тебя не много было, а ты нас как голубяток всих пойила. Нас бы не много было, а ты нас всих пойила. Ты не дала нам на свет родиться"» (Малотенгинская); женщина хотела сделать аборт и сон ей приснился: «Мне приснилася, кормят меня мясом, пхают мине в рот, а я его не хочу йисть. Я выкидаю, а они мине пхают в рот мясо. Встала и начала свикрухе гаварить. "От так и от так, мамаш. Мне приснился сон". Она и говорит: "Не делай! Это тебе грех непростительный. Это тебе Бог сказал, что мясом кормили"» (Малотенгинская). Но несмотря на то, что в советский период аборты расценивались как уголовное преступление, они все же тайно совершались, и оправданием этому выступала бедность: «Кабы не делали, старцЫ были все. Мы работали за палочку, а дитей кормить» (Передовая). Для прерывания беременности использовались различные природные средства (отвары хмеля, крушины, шелухи лука). Так же аборт могла делать и бабка-повитуха, что часто приводило к смертельным случаям: «До войны бабки делали. Скольки погибало женщин, Господи… Что она, бабка, там сделает?! Она оборвет все, и матку, и все» (Передовая).

Наиболее приемлемый репродуктивный возраст для женщин считался 18-40 лет, хотя были случаи родов и после 40: «Было и в сорок лет женщины рожали. Вот мама, мы уже няньку Мотю взяли уже. И вот у няни Мотьки Лёнька родился...  А мама чи через три дня до, чи после родили тоже Лёньку» (Малотенгинская). 

Предпочтение мужского пола будущего ребенка — характерная черта всего казачьего населения Кубани и населения Отрадненского района, в частности. Это было связано с наделением земельного пая на члена семьи мужского пола. В советский период данный стереотип также был достаточно устойчив, но по другим причинам: «Как раньше, так больше радовались мальчикам… Потому что это помошник. А девочка - это расход, надо приданое готовить. А мальчик же ж он приведет дамой, и приданое приведет. А дочке надо готовить» (Удобная). Присутствовали и индивидуальные предпочтения: «Раньше радовались всем дитям, какое оно не нашлось, девочка или мальчик. Больше за мальчиком мужчины, а женщины за девочкой» (Удобная). Но респонденты отмечают постепенное изменение в предпочтении пола будущего ребенка: «Хотели, шоб мальчик радился больше. А сичас хай лучше девочка рождаеца. Мальчика родишь для людей, а девочка держится радителей больше» (Удобная). Если хотели, чтобы родился мальчик, то женщине на ночь могли под голову подкладывать шапку или пояс: «А мужчина мне один говорыл: мне до того сына хотелось. Я что только не делал, шапку подкладал, и так сынок у меня родился» (Малотенгинская). Считалось, что если после близости лечь  на правый бок, родится мальчик, на левый – девочка (Удобная).

Физиологические изменения в организме женщины были основными определяющими начала беременности. Однако, широко были распространены приметы, сны, предвещающие беременность. Например: «Вот как приснится сон, мать ловит рыбу. Говорят, ды уже наверно беременная, уловила рыбу» (Малотенгинская); «А одна женщина такая пожилая кажэ: "Не надо Нина, будэ девочка, от прыснылося. Вот загадай сон". А завтра надо ехать. Загадала сон, лягла спать. И снится, от там круча у нас, по круче. И я, белая рубашка длинная, и смотря от там дети ангилята с крылушкамы. И я вот я хочу руку подать ангеленочку, и от сунуся-сунуся, а назад ворочаюся. А потом другой раз руку подала и взяла девочку. Прихожу: "Саш, ты знаешь шо, от длинная рубашка бела, и я хожу по над кручей и там много-много дитей с крылышкамы, и я вот девочку вытащила". "От сыди на месте"». И точно, девочка найшлася» (Солдатская Балка).

О беременности старались особо не распространяться вне дома, семьи. Женщина старались до последнего скрывать этот факт, даже от родной матери: «Раньше стеснялися, стыдилися, что я беременная, что ребенок будеть» (Удобная). Это было связано и с тем, что беременную могли сглазить. Для защиты от сглаза обязательно носили булавку, приколотую к одежде.

Достаточно обширным выступает блок примет, связанных с определением пола будущего ребенка. Наиболее распространенным было определение пола по форме живота: «По животу. Мальчиком – вострый живот. А девочка сюда раскрываеця» (Солдатская Балка), «Определяли па носу живота, или крутой, или под грудью, не опущен — мальчик» (Удобная); «Пацанами ходила, как гора! Как гора! А девочкой ходила, мине сильно и не видал» (Бесстрашная). Так же по наличию / отсутствию пигментных пятен на лице - «жаба»: «Жаба называлась. Еси девочка будэ, то и нос увэсь, жаба. Темны пятна.  Прямо наплывало шось, нарастало» (Солдатская Балка); «И выступают пятна на лицу – эта девочка будет, мальчик - чистое будет лицо» (Удобная). Нередко играли роль обе приметы: «Так вот если беременная женщина, я посмотрю и скажу. Я приметила по своей дочке. Радился первый мальчик, второй, а потом дочка. Ентим она не так ходила. А ентой она полна, широка. А ентим такой живот острый, и тут эти бягушки по лицу. А рыбятами хадила чистенькая лицо было» (Малотенгинская). Приметой выступало и первое движение плода: «Ну вот мне сказали, если в правом боку услышал, вот стукнул, значит мальчик будет. Вот первый раз. А если в левом боку, то девочка будет» (Малотенгинская). Могли предугадывать пол будущего ребенка и по особенностям у предыдущего: «Если косичка сзади, то будет девочка. А если только мальчик должен быть второй, будет так, как подбрыта у него… И по складках на ногах. Если две складочки между коленкой, то вторая девочка будет, а если одна, то мальчик будет» (Бесстрашная).

С момента определения беременности жизнь женщины регламентировалась целым блоком запретов, соблюдение которых должно было гарантировать появление на свет нового здорового физически и умственно ребенка. К сожалению, не все запреты сохранили свои объяснения, приобретя черты табу. Контроль за соблюдением запретов возлагали на всех старших членов в семье и общине в целом: «Это соблюдается. И соблюдается знаете как, вот под наблюдением старших, вот бабушка которая сильно веруеть этому» (Передовая).

К наиболее распространенным и соблюдаемым можно отнести группу запретов на различные виды работ во время праздников (в том числе воскресенье) православного календаря. Несоблюдение, нарушение данных запретов могло привести к таким последствиям, как тяжелые роды, физические недостатки у новорожденного и т.д. Женщине запрещалось в праздник шить: «Рожались такие дети, что задочек не проходил, зашила на какой-то праздник» (Удобная); рубить / резать: «У празник Боже упаси. У нас одна родила и пересеченная губочка у мальчика была. Рубала видно у какой-то праздник» (Удобная); «Где-нЕбудь у рыбенка окажется вырезка, обязательно вырезка» (Малотенгинская); мотать пряжу в клубки: «Мотать нитки нельзя. А потом, что када рожать будешь, ребеночек, и он на ходу может замотатся пуповиной и задушится… Бывало, вот родила, ой Госпади, обмотанная, ребенок обмотанная шейка. Это ж ты мотала, клубки мотала и вот еле-еле родила» (Передовая). Некоторые запреты касались не только матери, но и отца, например, запрет на бритье в праздник: «Мой мужик, как воскресенье, броется. А мать его говорит: "Обброешь дитя, шо будет голой". И точно. Родилась Нина, и до полгода не было волосиков» (Малотенгинская). Даже в колхозный период на семейном уровне придерживались запретов в православные праздники: «Ну на праздники это не надо. Совхоз работал, там всё делали, коров доили. А дома ничего не делали» (Подгорная).

Еще одна группа запретов была связана с движением - перешагиванием беременной через различные предметы: веник, грабли, коромысло, тяпку, веревку. Нарушение запретов так же вело к появлению физических недостатков у ребенка: «А через коромысло, шоб не была горбатой.  Ребенок будет гарбатый» (Надежная). Достаточно устойчиво сохраняется запрет и сегодня на воровство. Считается, что если беременная украдет что-либо (чаще всего плод с чужого дерева) и коснется затем своего тела, то на этом месте у новорожденного будет родимое пятно: «Как сорвешь и возьмесся, там обязательно будет пятно» (Удобная).  Это же могло произойти, если беременная испугалась: «Воровать, если сорвешь или спугаешься и схватисся, и тут будет латочка. Надо схватить себя где-то сзади» (Передовая). Беременной запрещалось смотреть на пожар: «На пожар низя, потом как антонов огонь съидаит дитя» (Удобная); посещать похороны  и кладбище (Удобная, Малотенгинская). В качестве табуированных запретов выступает такой, как запрет беременной трусить сажу.

Один из наиболее распространенных запретов не только в Отрадненском районе, но и у всего восточнославянского населения Кубани, касался животных. Беременным женщинам категорически запрещалось бить кошек или собак, так как это могло привести к тому, что спина у новорожденного будет покрыта волосками, которые будут беспокоить ребенка (нарушение сна, плачь, выгибание): «Нельзя собаку-кошку пинать. Кричить ребенак тада, кричить и на спинку жалуется. Вот так ребеночек выпинается на спиначку и кричить» (Удобная). Для лечения применялась зола при купании ребенка: «Это как старые люди говорят, так и мы делали. Что ходишь вот беременной, не бей кошку и собаку не бей ногой. Потому что будет ребенок все выгибатся. И туда, и сюда. А када, если она побьеть и вот что делают. Тада из подсолнуха зола, вот ее выжигают этот подсолнушок и эту золу в марлечку, и када дитя купаешь, и клади эту золу в марлечку, и клади и купай дитя... И смотри, вот выжми эту марлечку, там будет волос, что ты била кота или собаку, будет волос. Вот эта он ночами не спит, и кричит» (Малотенгинская).

Соблюдая запреты в праздничные дни, беременные женщины продолжали выполнять все виды работ, в том числе тяжелых сельскохозяйственных. Это могло приводить и к преждевременным родам: «Раньше усё делали. Раньше на степ выехали полоть, или жнива убирать – нивестка заходилась рожать коло брички. Брички ж раньше ж были.  Коло брички, правда, шо под колесом. А тада ж везут домой, отвозят. Такое раньше было» (Удобная). В некоторых видах работ, беременные наоборот активно привлекались, что было связано с селькохозяйственной магией. Например, после посадки гарбузов катались по посадке: «Беременнаи причем катались, чтоб гарбузы такие же были» (Бесстрашная).

Ограничений в еде для беременных также не было: «Ела усё подряд. Это типер разбирают. А раньше ели все подряд, и дети были здравые, и матеря были здравые» (Удобная).

Роды. Важнейшую роль на данном этапе играла бабка-повитуха, которая оказывала всеобъемлющую помощь роженице и новорожденному. Институт повивальных бабок был широко распространен по всей Кубани, что объяснялось низким уровнем развития медицины в сельских населенных пунктах. Респонденты отмечают, что бабки-повитухи оказывали акушерскую помощь женщинам до 1950-х годов, когда началось повсеместное открытие фельдшерских пунктов: «Бабушки принимали, да, а эта уже после войны стал роддом» (Удобная). Знания по основам родовспоможения и народной педиатрии зачастую передавались из поколения в поколение, от матери дочери, и подкреплялись самостоятельной практикой: «И ее мама ходила бабувала, ее мать, а потом она» (Удобная). С уходом из быта института повитух, традиционная культура потеряла значительный пласт народных знаний, были утрачены многие ритуалы, а сохранившиеся в памяти респонтдентов воспоминания по данной теме крайне фрагментарны.

На лексическом уровне использовались следующие обозначения – повитуха / бабка / бабушка / пупоризная бабушка; ее деятельность - бабувать: «А бабка харошая была, бабувала, и так, и сяк, и шептала, облегчала» (Удобная).  Для женщин использовались - рожаница; родившая женщина - порадИля; родить ребенка - найти.

«Родины не ждут годины» (Передовая) — пословица, которая говорит о том, что роды непредсказуемы по времени. При первых признаках начала родов приглашали повитуху: «Я ото заходюсь рожать и побегли за бабкой» (Ильич). Обычно за бабушкой шел кто-то из членов семьи. По традиционным нормам повитуха не могла отказать в помощи: «Раньше повитуха, что принимает роды, она не имела права отказываться иттить. Хто б он ни был, враг, друг. Ей низя было отказыватся» (Бесстрашная). При этом считалось, что повитуха имеет возможность предсказать судьбу / долю новорожденного, посмотрев в окно дома или подслушав под ним разговор в доме, перед тем как войти к роженице: «Раньше было такие бабушки, приде до рожаницы, и сразу загляне в окно. Она увидить, какой он смертью помрет. Она увидить» (Малотенгинская). Полевые материалы содержат и текст легенды о предсказании судьбы повитухой: «И ей как дар был даденный. Прежде чем заходить в дом к рожанице, она должна была постоять на улице у окна и послушать, кто что говорит. Около окна. И было такое и хорошее, и плохое, она все предсказывала, все знала. И в один двор пришла, и ей показался калодец. Она никому не сказала, ну сказала, чтоб калодец свой забейте. Ну, они забили колодец. Ну и што. Раз ему было дано утануть в колодце, он на калодце умер. Он ухадил, около соседского колодца его догнали. Привели в дом, но на колодце он все равно умер. А второй. Сказали, нареченная ему судьба. Второй, опять она слушает и говорит. Пришла, послушала, ей паказалось, что там такое веселье идеть, такая радость, такое эта все. Ее спрашивают, а она не имела права сказать. И родилась девочка. Эта девочка попала так, она и родителями кохалася, и замуж потом вышла, и такое ей было счастье. А третьему, а третий, как, видить что стоить такой убогий, ну вот как нищий. У него такая была жисть. А када повитуха рассказала прг этгт кглодец: "Закройте калодец". И вот он все равно, он не в колодец попал, а на крышку лег и на крышке умер. Значит ему нареченнае ему на этам месте умереть» (Бесстрашная).

О родах старались не рассказывать никому из соседей, близких и особенно матери роженицы, так как считали, что роды могут быть тяжелыми: «Я рожала и дочку, и сына, мать не знала. Мать пырыживает и отражается на ту рожаницу» (Передовая). После того, как повитуха приходила, она удаляла из дома детей и мужчин: «Мужчин выгоняли с хаты, и даже маленьких выгоняли» (Удобная). Зайдя в дом, повитуха читала молитву: «Бабка приходит и молитву читает, чтоб Господь опростил её благопалучно» (Бесстрашная).

Роды проходили в доме. Роженица надевала чистую одежду: «Платье там, рубашку… Она готовится к родам, как и к смерти. Есть же женщины помирають, када рожають» (Надежная). Для облегчения родов, женщине расплетали косы, снимали украшения (серьги), развязывались все узелки на одежде: «Тада легше ражаешь… Снимали и кольца, и серьги, чтоб ничего на тебе связанного не было, и косы расплетали, чтоб легше рожать» (Малотенгинская). Также могли открывать окна, поднимать крышки сундуков, снимать заслонку с печи (Удобная, Малотенгинская). Вызвать схватки – надымы - могли следующим способом: «Да говорыла мене мама: "Надымов нэма, дочечка, ты косу распусти, да в рот, в глотку"» (Ильич) . В случае сложных, долгих и трудных родов, кто-то из взрослых членов семьи шел в церковь: «Трудные роды были, так мать ходила, свекровь, там церква была… Я говорю: "Нет, я умираю уже, я не рожу" "Пиду до попа!". И вот она пошла, попу доложила, что от такие трудные и что робыть. А он гаварыть: "Пойду почитаю и царские врата открою". И от того, или не от того я родила» (Удобная).  В ст. Малотенгинской был зафиксирован вариант облегчения родов, связанный с имянаречением: «Када я Витьку рожала, так открывали. Я кричу ж, она открыла хату и все. И тада еще: "Вот хто по проулку будеть идти, а ты кричи, как я скажу, что идет. А тада так чтоб назвала". Так я Витькой назвала». 

Роды принимали в жилой части дома — на кровати, на полу, на печи: «На полу. Стягивали с печки матрас, сверху простилали простынь и клали ее. И вот на полу принимали роды» (Бесстрашная). Сами действия повитухи при родовспоможению описываются достаточно фрагментарно: «Бабка пайдет, чуть по животу погоняе, погоняе, и я ребенка нахожу, а она помогае» (Ильич). Для быстрого отхода вод: «Тольки может что, вот вода не отходить, пузырь там такой крепкий, она может прорвать его, чтобы быстрее она родила» (Малотенгинская). Также повитуха водила женщину по комнате вокруг стола: «Водила она меня и вкруг стола и чем-то поила, наколачивала… У пшеници выбирала что-то, растирала и наколачивала, и я пила… А больше она мне говорила: "Нада прохаживатся по комнате"» (Удобная). Широко использовали при родовспоможении полотенце: «То через полотенец, раньше это было, перешагивали. То полотенчиком выдавливали» (Ильич); «А я Любу рожала, так мене дали рушник, привязали за что, я за рушник тяну: "Ты за рушник цапляйся дюже, и кричи дюже"» (Малотенгинская). Также упоминается, что при трудных родах к процессу родовспоможения привлекался муж: «Было и такое, муж помогал, ...чтоб ребенок пошел на ход» (Удобная). 

Важным этапом родов считали перерезание пуповины. Обычно пуповину перерезали ножом или ножницами, а затем перевязывали ниткой: «Вот холстинная нитка. Я сама вязала пуповину. И тада его отрезають. И ножницы в спирт умочила и отрезала пуповину. А пупочек ты перетягиваешь» (Малотенгинская). В последствии, когда пупок отсыхал и отпадал, его хранили дома,и в 5-8 лет давали ребенку, чтобы он его развязал: «У платочек. А када она уже выросла, уже в школу идтить, она ей преподнесла: "Развяжи эту пуповину". Она развязала. Ну она мастерица на все была, и пошить, и вот какой узел – никто не развяжет, а она развяжеть» (Малотенгинская); «Развяжет, значит ребеночек развитенький будет. А если нет, то будет тупенький» (Ильич).

Внимательно относились и к плаценте - последу / месту / рубашке. Повитуха обязательно должна была удалить плаценту, дождаться ее выхода: «Дождётся, место вышло: "Ну, слава Богу, детка, сама главное место выйдеть, теперь все благополучно будет"» (Ил1230). Традиционно считалось,  ребенок рожденый в «рубашке» - счастливый: «Да, говорют, он в рубашке родился, он смысленный должен быть. Он у рубашке, это ж место» (Надежная).  Традиционно послед закапывали под плодовым деревом, в навоз: «Закапывают у саду, под яблоней, под сливой, ну под деревом» (Надежная). Однако сохранились и достаточно архаичные варианты захоронения последа, например, в доме под кроватью где проходили роды: «Закапывали под кроватью, иде родила, там закапывали» (Удобная); под столом или в Святом углу: «Закапывали в доме, под кроватью или под сталом, чтобы не хадили ногамы там. Выкопают ямочку, в тряпочку закроют и верх замажут… Или под столом, чтоб ноги не ходили. Или под кроватью в углу. Ногами не хадить. А еще я слышала, одна женщина, вот где иконки висят, там в Святом углу землю выкопала, у тряпочки завернула, и замазала. Чтоб не хадили там» (Малотенгинская);  в печи: «Так как я ишо рожала, от так на печке ямку выдолбают, на печке, и ету туды покладут, замотают у тряпочку, покладут и загортают место» (Удобная); под порогом дома: «Под порогом. Тада полов не было, тада зимляные полы были. И у сенцах, усе мои дети позакопанные паследы, все четверо, всех я дома рожала и все последы позакопанные. Вот на входе под порогом, вот как в дом заходишь» (Бесстрашная). Закапывание последа возлагалось на бабку-повитуху, при этом она могла влиять на дальнейшее деторождение женщины: «А еще чего, ребенок выйдеть, а это место, у хати, раньше палов не было, а земля, там она ямочку выкопает под койкой, и как она ложила, что вот так если паложишь – больше не будет ребенка. А вот так паложишь – еще будет ребенак. Вот не знаю как. В хате под кроватью» (Удобная).

После родов обязательной процедурой проводимой повитухой являлось «паренье» роженицы, которое при необходимости проводилось несколько дней: «И раньше парили. Вот родыть, пэрэрэз, греють воду, они попарють, дня три парють ее. И она выйдет эта роженица о какая! Здоровая женщина! А сейчас лед прикладают, зачем? Застывает челавек» (Удобная). Для здоровья роженицы в воду добавлялась троицкая трава.

Также к обязательным процедурам можно отнести купание новорожденного, которое в последующем совершалось ежедневно на протяжении до полугода, как минимум один раз в день. Первые купания проводились под руководством старших женщин. Нельзя было купать в «голой» воде: «Добавляли, и чабречик троецкий, мятка там. Все равно, свекруха говорила: "Спичку кинь, но чтоб не голая вода была"» (Малотенгинская). По народным представлениям купание в воде без добавления трав могло привести к такому заболеванию, как сухоты: «Как если родится ребенок, и такая болезня нападает, что он сохнет, худенький такой, не хароший… Сухота, как его называли. И в пустой не купали, вот чистой водою. Никада. Хоть какого цветка надо в кУпель положить» (Малотенгинская). В воду добавляли троицкую траву: «Троецкую травку, чаборок кинешь, чистотельчик. И все кинешь. А ничего нет, из сена выдернгшь материночки и в купель кинешь» (Передовая). Чаще всего использовали такие травы, как чабрец, толстушка, мята, гвоздика, череда, чистотел. Воду после купания запрещалось выливать вечером и туда, где могут ходить люди:  «Если вечером купаешь, то не выноси на двор воду, а выноси утром. На навоз вылей. Или где глухая стена, там ветка, может, чтоб никто не ходил» (Малотенгинская). 

После купания ребенка смеряли - действие при этом можно расценивать как массаж, диагностику и исправление родовых травм, вывихов: «Парыли, купали, парыли, теплая водичка, а ишо шелаку дабавляют… И он распаривается. А тада начинали от так ножку выравнюють, ручку, головки бывали такие длинные. А хрящик везде. Вот так потихоньку сдавлюют, сдавлюют, пока не округлится головка. Мерили дитей, вот так коленка-локоток, када уже напаренное дите, чтоб не свихнулась спинка. А тада этат, левую с правой, а правую с левой. Тры раза. А тада, там уже пеленачку пригатовили, свивальнем связали его… Када купаишь, пеленочку туда клади и хлюпай водичкой на пеленочку, ему не больно. И оно постепенно нагревается, распаривается. А тада потихоньку сдавливай, сдавливай и будешь сама видеть – она округлилася… Особенно вот эта мерить, за каждым разом. Уже и большенький ребенок, уже месяцев семь-восемь, мерять надо, у него тада правильно развивается позвоночник, он никада не будет горбатый» (Надежная). При каждом соприкосновении локтя с коленкой обязательно причмокивали. Также при купании для защиты от сглаза мать слизывала воду со спины, головы младенца: «А как купаешь, сзади спиночку, головку вот так слизать и сплюнуть в ванну» (Малотенгинская).

После купания ребенка пеленали. В качестве пеленок традиционно использоваись части старой одежды родителей: «Какие там были раньше новенькие пеленачки? Вот холстиные рубашки у папаши рвались, такие, что уже нельзя, вот плечи повыпрели от пота, вот эта вот в эти тряпки завертали» (Малотенгинская). Также повсеместно применяли тугое пеленание, для чего шили свивальник / свивалень / повывач. Он представлял собой ленту из вдове сшитой материи, длиной до полутора-двух метров, в центре шириной 6-7 сантиметров и зауженными концами: «Свивалень лучше, чем сичас. Он туды-сюды задрыгал. А када свивалень, у него и ручки ровненькие, и ножки. Он привыкает. Как только лег, ручки, ножки протянул. Ну а ты ж что, будешь утягивать? Чуть-чуть. И ребенак спокойный, и ручки будут ровненькие, и ножки будут ровненькие» (Надежная). Свивальник могли использовать до полугода.

Повитуха после родов три дня посещала роженицу и ребенка, следила за их состоянием, помогала в купании: «Она наблюдала за ею, покаместь она и оздоровится. Если ей дюже плохо, она и родителям не дозволит, чтоб на другой день ее у работы послали. Она не дазволит, бабушка. А если благополучно, то бывает такое, вот родители, свекры работу дають ей» (Малотенгинская). Чаще всего на третий день проводился обряд «размывание рук». Обряд сохранился не повсеместно, фрагментарно и вариативно: «Завтра, на другой день, размывает руки. Прыносють веник. Раньше вот веники росли… И бабушка значить  сливает на руки этай рожаницы. Она моет руки, умывается этой водой. Ну туда льют и свяченой воды. Она умывается рожаница. А тада ей на ноги сливают. Она чуть рукой, как вроде помыла их. На венику на этам стоить. А тада бабушка топором, она пересовывае ноги, она рубаеть, секёть топаром этат веник… Она так потихоньку ноги отсовывае, отсовывае. За бабку прыдерживается, чтоб не упасть. У ванне стоит. А у ванне дасочка лежит, а на дасочке этат веник лежит» (Надежная); «Родишь, на третий день она приходить размываить руки. Ты ж породиля родишь. Она, бабушка берёть мыло, ты сливаешь ей на руки, она умоется, помоить руки. Это так у законе было. И она тада: "Ну, будь здорова, оставайся, счастливо табе сваво сына или дочка, воспитать"» (Удобная); «Размывала. Вот она наливаеть воды в такой маленький тазик, свяченую воду туды льет. И эта ражаница туда опускает руки. Бабка шепчет, малитвы какие-то читает, потом возьмет, пабрызгает ей по руках. Своей рукой из этаого тазика помоить руки. И опять же пошепчет, а потом рожаница подает ей полотенце, она утирает руки и умывается этой водой» (Нададежная). 

После размывания рук обычно следовало угощение повитухи и ее благодарение. Фиксированной платы за помощь повитухи не было: «Ну, конечно, благодарили, у кого какая совесть, она ничего не требовала» (Удобная).  Традиционно ее одаривали отрезом ткани, платком, булкой хлеба, реже деньгами: «Кто что дасть, кто на платье, кто на кофточку, кто платок» (Удобная). В последующем детей знакомили с повитухой, которая их принимала, они называли ее «бабушка» и обязательно приносили кутью под Рождество: «Ото повивальной бабушке обязательно несуть кутью» (Малотенгинская).

Послеродовой период длился до момента крещения ребенка, чаще всего это 6 недель / 40 дней. В этот период минимизировались контакты с внешним миром, чтобы обезопасить мать и ребенка от влияния негативных сил. До 6 недель ребенка практически не выносили на улицу, так как считали, что ребенка могут сглазить: «Сразу не показывали, а уже месяц, два месяца, тада уже выносят на двор, показывают» (Малотенгинская). Некоторые запреты также табуизировались, например, родившей женщине нельзя было до 40 дней переходить через речку (Солдатская Балка).

После 6 недель родившая женщина шла в церковь за очистительной молитвой: «А потом на сороковой день молитву мать идеть береть в церкви. Это потому что через сорок дней женщина очищается» (Передовая). Несмотря на минимизацию контактов вне дома, бытовал обычай проведывать роженицу близкородтсвенными женщинами (мать, сестра, тетка), при этом обязательным являлось одаривание: «Обычно идут проведывать мать, ну и придет сестра моя, кума, сажаем за стол, угощаем. А они никада порожня не приходят. Потому что ребеначку что-то купят и принесут» (Передовая). Но при этом запрещалось приносить яйца: «И када параделю приходишь проведывать, с яйцами нельзя приходить» (Бесстрашная). Также бытовал запрет посещать новорожденного женщинам в период менструации: «Если проведывать придеть нечистая женщина, то и на ребеночку всякие раночки начинаются» (Передовая).