Свадебная обрядность станицы Крыловской является типичным образцом черноморской традиции Кубани. Для свадебного обрядового комплекса станицы Крыловской характерно одноэтапное сватовство с дополнительной встречей родителей жениха и невесты с оригинальным местным названием этой встречи змо´выны; наличие универсальных свадебных атрибутов — каравая, шишек, гильцэ´, при отсутствии такого известного в Черномории символа, как дывэнь; преимущественно двухдневное проведение свадеб, раздельно в доме жениха и в доме невесты; включение во второй день свадьбы таких ритуально значимых действий, как обрядовое ряжение, катание и купание родителей, приготовление ритуальных блюд из курятины, «отделение» гостей.

Станица Крыловская была основана в 1794 году в числе первых сорока куренных поселений Черноморского казачьего войска. Помимо первопоселенцев потомков запорожских казаков, в течение XIX века станица пополнялась за счет плановых переселений из восточно-украинских губерний. Таким образом, традиционная культура станицы Крыловской относится локальному варианту классической черноморской традиции Кубани. Соответственно, и свадебный обрядовый комплекс станицы Крыловской представляет собой типичный образец черноморской свадьбы.

            Брачный возраст девушек, как и везде на Кубани, приходился на 15-21 год и зависел в большей степени от инициативы жениха и его семьи: «Цэ як женых на´йдецца» (437). В советское время брачный возраст увеличился до 22-25 лет. Для парней маркером готовности к женитьбе выступала армейская служба. Было принято жениться после ее прохождения.

            В дореволюционный период и по инерции в первые советские десятилетия прерогатива выбора брачного партнера находилась всецело в руках родителей. Зачастую парень и девушка даже не были знакомы друг с другом и первый раз виделись только на сватовстве. Иногда это приводило к семейным драмам. Если у девушки уже был возлюбленный, то она против воли родителей могла сбежать с ним из станицы. В основном пару старались выбрать из местных жителей, но часто невест привозили из соседней станицы Новоплатнировской и близ лежащих хуторов.

            Преимущественно свадьбы играли осенью, по окончанию сельскохозяйственных работ. В некоторых случаях наши респонденты уточняли, что свадьбы начинали играть сразу после праздника Покрова Пресвятой Богородицы. По этому поводу в станичной традиции, как и везде на Кубани, бытовала поговорка «Покрова - заревела девка, как корова», в которой отражалась драма девушки на выданье, не просватанной к этому празднику. Реже свадьбы играли в период от Крещения до Масленицы. И категорический запрет играть свадьбы приходился на время годовых церковных постов.

Первые обрядовые действия свадебного комплекса относятся к сватовству. Главными его участниками были старосты — двое женатых мужчин. В станице Крыловской старост сопровождал жених. В поздние советские годы компанию им могли составить родители жениха. Традиционно старосты отправлялись сватать невесту с булкой хлеба и бутылкой водки вечером субботы или воскресенья. При этом старост обычно перевязывали рушником через плечо.

            Вход в дом невесты сопровождался шуточным диалогом между старостами и родителями невесты, в котором использовались клишированные обороты и символические образы жениха и невесты чаще всего как голубя и голубки: «Вот значит так. У нас есть голуб. И вы знаетэ, у нас голубка, така красыва голубка була. И вот залэтила. Залэтила и нэ знаем куда. А мы чулы, шо у вас голуби е. Так нэ попала вона до вас ця голубка?» Ну а ци ж, шо прышлы свататься родители, и кажуть: «Та Бог його зна! Може. Бо у нас и голуби е и голубкы е. Та подывыцца. Ось оны, подывыцца. Може, и ваша тут». А сваты: «О! Так ось она як раз и е!» А тут уже невеста стоить в углу. Ага. «Ну так цэ ж вона!» «Так и шо ж, шо вона. Мы йийи нэ отдамо! Не, не, не!». «Вона уже спарувалась с голубом нашим. Спарувалась и всэ. Ну шо ж робыть, раз воно так получилось. Давайтэ тогда и мы з вамы паруваться». «А шо, давайтэ. Ну давайтэ, сидайтэ за стол». «Ну покажи ж нам голубку, которая улэтила!» (432).

            Часто эти шуточные переговоры сопровождались без присутствия невесты. В это время ее прятали. После достижения согласия родителей невесты, к старостам иногда могли поочередно выводить подружек невесты и даже старушек. На это жених и старосты выражали недовольство и отвечали отказом брать такую «невесту». В конце этого шуточного действа к старостам выводили невесту. И она должна была дать свое согласие, которое символически выражалось в разрезании ею принесенного старостами хлеба пополам. Этот хлеб должны были съесть на последующем застолье. В интервью наиболее возрастных старожилов отмечалось, что обычай разрезания хлеба невестой — современный, и в прошлом у нее даже не спрашивали согласия. То есть, ее судьба полностью находилась в руках родителей.

Закреплялось согласие вторичным перевязыванием старост рушниками через другое плечо. Во время застолья жених мог отвести невесту к себе домой и показать ее своим родителям, если те жили неподалёку. Затем приводил ее назад.

            Также старожилы станицы Крыловской отмечали, что в прошлом решение родители невесты могли принять далеко не сразу. И старосты приходили с хлебом несколько раз, пока его не принимали в знак окончательного согласия: «А прыйдуть оны с этой булкой хлеба не раз, пока оставят эту булку совсем… А булку оставять у себя сватовья, если идет дело на лад» (439).

            Отказ старостам также был символически маркирован. Если родители не были согласны отдать свою дочь за их жениха, то у старост просто не принимали принесенный хлеб. Если против была невеста, то она в знак своего несогласия подносила старостам гарбуз (тыкву), что также называлось повисыть чайнык: «А бувало так, шо и гарбуз выносэ невеста. Насильно её отдають, а она нэ любэ його. Вона выносэ кабак, гарбуз. Выносэ и дала. Оцэ вам всё. И кажуть: оцэ вам и чайнык вона повисыла. Вона ны согласна…» (437).

            Через условленное время в доме невесты назначалась встреча родителей молодых, на которых они договаривались о времени свадьбы, взаимных расходах и прочих условиях проведения свадьбы. Особенность этой встречи в станице Крыловской заключалась в ее особом названии — змо´выны. На этой встрече родители невесты могли вымовлять калым за нее: отцу — сапоги и подарки другим родственникам. В последние советские десятилетия повторные встречи с участием родителей молодых уже не проводились, и все вопросы организации и проведения свадьбы решались во время собственно сватовства, на застольных посиделках.

            Другими этапами предсвадебья являлись приглашение гостей на свадьбу; проведение девичника, имеющего в станице Крыловской, как и везде на Кубани, название вэ́чир; приготовление свадебных хлебов и атрибутов.

            Особенностью приглашения на свадьбу в станице Крыловской, как и в других станицах Ленинградского района, являлось то, что невеста первым делом отправлялась к родителям жениха, чтобы вручить им шишку — традиционный на Кубани атрибут приглашения на свадьбе. Таким же образом и жених отправлялся к родителям невесты и также вручал им шишку. Затем невеста и жених отправлялись приглашать на свадьбу уже своих родственников и знакомых. Перед тем как отправится приглашать на свадьбу, невеста трижды кланялась перед иконами, а ее мать напутствовала словами «В добрый час!» Затем невеста садилась на линейку в компании старшей и мэньшой дружек, кланялись на четыре стороны, и они отправлялись по станице. Иногда они отправлялись пешком. При этом невеста была облачена в свадебное платье, а дружки несли корзину с шишками. По дороге они пели специально приуроченную к приглашению песню - «Ой, вышенька та черэшенька» (432, 437, 439, 441). Каждому гостю невеста кланялась и вручала шишку, обернутую платочком. Другой особенностью приглашения на свадьбу в станице Крыловской было участие в этом отца жениха и невесты. Отец приглашал на свадьбу соседей, обходя их с одной шишкой, обернутой платком. Каждый из соседей принимал от отца эту шишку, целовал ее и возвращал назад.

            В станице Крыловской не было отмечено традиционного описания прощального вечера. В воспоминаниях сохранились лишь сведения о проведении вечеров в советское время. Обычно они проходили в станичном клубе. На этот вечер мог прийти кто угодно без приглашения. Для увеселения молодежи нанимали гармониста и мастера игры на бубне. Ближе к завершению вечера родители молодых накрывали стол для самых близких друзей жениха и невесты, объявляя: «Товарищи приглашённые, просим за столы зайты!» (441).

Накануне собственно свадьбы начиналось приготовление свадебных хлебов и других атрибутов. Особенностью местной традиции было отсутствие такого известного в Черномории символа как дывэнь. Главным свадебным символом в станице Крыловской выступал каравай — большой сдобный хлеб, который выпекали как в доме невесты, так и в доме жениха. После испечения каравая его украшали бумажными цветами и хвойными ветками. В тесто для каравая клали мелкие монеты. Как и везде в Ленинградском районе каравай разрезали на второй день свадьбы и раздавали его всем гостям в ходе одного из заключительных свадебных ритуалов «отделения» гостей.

            Другим универсальным для Кубани в целом символом являлись шишки — сдобные булочки, которые использовали во время приглашения на свадьбу и одаривания молодых. Считалось, что количество рожков на шишке должно быть нечетным, от семи до тринадцати.

            Еще одним обязательным свадебным атрибутом было гильцэ´ — украшенное свадебное деревце, символизировавшее невесту. Для этого обрядового символа в станице Крыловской использовали хвойную ветку, которую украшали бумажными цветами и конфетами. По мнению старожилов станицы, гильцэ в виде веточек, обмотанных тестом, является современной формой, что указывает на влияние других станичных традиций Кубани на локальную традицию станицы Крыловской. Для гильцэ могли испечь специальный пирог, на котором его устанавливали. Но могли установить гильцэ и на каравае. На второй день свадьбы во время ритуала «отделения» гостей цветы и конфеты с гильцэ снимали и раздавали вместе с кусочками каравая всем участникам свадебного застолья.

            Наконец, последним свадебным атрибутом, символизировавшим жениха и невесту были бугаи или быки — две связанные вместе красной лентой бутыли. По поводу их содержимого были отмечены противоречивые сведения. По мнению одни респондентов, в одну из бутылей наливали водку, а в другую вино. По мнению других — вино и компот (узвар). По мнению третьих, обычай наливать в бугаи спиртное является современным обычаем: раньше в одну из бутылок наливали компот (узвар), а в другую воду, в которую добавляли соль и перец. При этом при всех вариантах содержимое обеих бутылей было принято закрашивать одним цветом, что представляется логичным, если учесть, что эти бутыли были предметом соревнования-угадывания между дружко´ (со стороны жениха) и старшей свашкой (со стороны невесты) на второй день свадьбы. В зависимости от того, кому доставалась бутыль со спиртным, компотом или водой, та сторона, женихова или невестина, ее и распивала.

            Основная продолжительность свадьбы в станице Крыловской, так же как и в других станицах Ленинградского района, была два дня. Первый день свадьбы, который традиционно приходился на воскресенье, являлся собственно свадьбой. Второй день назывался по основному обрядовому блюду, куриному супу — ку´ры: «ходыла по курэй», «пидэм на кури». В случае если семьи молодых были зажиточными, то продолжительность свадьбы могла доходить до недели. При чем ритуальные действия второго дня свадьбы перераспределялись на несколько дней. В таком случае второй день (понедельник) получал название — дары, по основному обрядовому действию, а третий день (вторник) — куры или похмэлка. В последующие дни собирались на свадебное застолье уже самые близкие родственники и соседи. В советское время произошло смещения основных дней свадьбы на субботу и воскресенье в связи с введением единой трудовой недели. Также в советское время подверглась трансформации и традиционная локализация проведения свадеб. На смену раздельного проведения свадебного пира в домах жениха и невесты, пришел обычай проводить совместно первый день в доме жениха, а второй день в доме невесты.

            Основными действующими лицами на свадьбе, как в доме жениха, так и в доме невесты были дружко´ или старший сват и старшая свашка / сваха, которых выбирали из числа семейных людей. Они являлись главными распорядителями на свадьбе и свадебном застолье. В советское время дружко´ получил название тамады. Оба эти персонажа маркировались перевязью из материи через плечо. Постоянными спутниками жениха и невесты были старший боярын и мэньший боярын и, соответственно, старшая дружка и мэньша дружка, которых выбирали из числа наиболее близких, еще неженатых друзей молодоженов.

            Утро свадебного дня начиналось с убранства невесты в свадебный наряд. Он состоял из преимущественно белого платья, фаты из белого тюля. Верхняя часть фаты собиралась гребешками. Дополнительно головной убор невесты включал венок из белых восковых цветов. Челка невесты завивалась с помощью металлической вязальной спицы. Относительно свадебного венчального платья в станице Крыловской старались придерживаться в дальнейшем запрета передавать или продавать его кому-либо: «если ты продашь, ты продаешь свое счастье» (441). Во время обряжения невесты для нее исполняли песню, повсеместно известную в Ленинградском районе, «Маты дочку тай пытаецця, куда ж, доню, собыраешься» (441). Традиционный костюм жениха в прошлом представлял собой казачий костюм.

            Дальнейшая последовательность обрядовых действия относится к числу особенностей станиц Ленинградского района. После обряжения невеста в сопровождении дружек на линейке отправлялась в церковь на венчание. Туда же из своего дома отправлялся со своими боярами жених. Перед отправкой на венчание молодых благословляли их родители. Невесту ставили на колени на вывернутый мехом наружу кужух (тулуп), и родители троекратно ее  благословляли: мать иконой, а отец хлебом. После каждого благословения родители менялись этими атрибутами. С иконой-благословением невеста отправлялась в церковь, а потом и в дом жениха. После венчания жених и невеста снова возвращались к себе домой: жених снаряжать свадебный поезд для отправки за невестой, а невеста ожидать приезда жениха. Данный обычай, по свидетельству местных жителей, сохранялся в Крыловской даже в 1990-е гг.

            Ближе к полудню конный или пеший (если жених с невестой жили неподалёку друг от друга) поезд прибывал ко двору невесту. Традиционно на воротах, которые завязывали веревкой, с жениха и его приближенных требовали выкуп. Обычно в качестве выкупа обходились четвертью самогона. Но над охранниками также могли и подшутить, вместо самогона одарив их бутылью с компотом, которую запечатывали сургучом. В станице Крыловской также было принято требовать выкуп и на входе в дом.

            Кульминацией ритуалов выкупа являлся собственно выкуп невесты, которая сидела в окружении подруг за столом в святом углу. Торг за невесту разворачивался с одной стороны между дружко и свашкой жениха, старшим боярином и младшим братом или сестрой невесты (свиты´лкой). Младшему брату или свитылке давали в руки заостренную палочку, которой они отгоняли сватов от невесты, требуя за нее выкуп. Во время торга, который проходил в шуточной манере, свашки жениха и невесты устраивали между собой песенную перепалку. В исполняемых ими коротких припевках свашки высмеивали друг друга и представителей жениха и невесты: «Ой, казалы, шо сваты богати. Ой, казалы, шо сваты богати,/ А оны убоги./ Сами пишки ишли, жениха в мешку неслы,/ А свашку в корзыне, шоб ны зъилы свыни»; «Старша дружка стыкушка, пид столом калюжка./ Дайтэ кружку, шоб убрать калюжку» (441) и др. После того как старший боярин отдавал за невесту выкуп, дружко жениха объявлял: «Ста´росты и старосты´, разрешите пришить жениху квитку!» (441). Свитылка пришивала цветок к шапке жениха и перевязывала ему правую руку красивым платком или шарфом. Затем жениха усаживали рядом с невестой и заводили за стол его сопровождающих и угощали обедом.

            После непродолжительного застолья дружко со стороны невесты объявлял начало даров, обращаясь первым делом к сопровождающим со стороны жениха, чтобы они уступили место за столом гостям со стороны невесты: «Товарищи, мы вас угостили. Извиняйтэ нас, подымайтесь. Мы будем садиться и дарыть» (441). Молодым подносили подарки в порядке очередности по степени родства. Сначала дарили родители невесты: «Вот так, сынок, мы тэбэ дарым Валю и бычка в прыдачу» (441). Затем крестные родители, дедушка с бабушкой, женатые братья и сестры, дядьки и тётки, после — прочие гости. Подарки гостей из числа не родственников порой имели чисто символический характер, что отражалось в использовании шуточных клишированных оборотов, повсеместно использовавшихся по этому случаю на Кубани: «Дарим мы серебро, шоб было добро! Дарим медны, шоб вы не были бедны!» (441) и т. п. В ответ дарителей угощали свадебной шишкой и рюмкой водки. Обязательным обычаем после даров было ответное одаривание невестой, а в доме жениха и им, крестных родителей: например, крестного — сорочкой, а крестной — отрезом материи на платье. По аналогичному сценарию проходили дары и в доме жениха после его приезда с невестой. По сообщениям местных жителей, в советское время в станице Крыловской закрепился также обычай проводить совместные дары на второй день свадьбы в доме невесты.

            После окончания даров молодых выводили из дому, и они отправлялись в дом жениха. Перед отправкой в дом жениха молодым связывали руки платком. Из хаты их выводил отец невесты, сзади шла ее мать и обсыпала молодых пшеницей, хмелем, конфетами и монетами. В этом время из дома жениха отправляли к невесте транспорт для перевоза приданого, которое перевозили, подбрасывая вверх подушки и одеяла.

            Когда молодые подъезжали к дому жениха, на воротах разводили костер, подпаливая два куля камыша. По традиции жених должен был либо перенести через этот костер невесту, либо они вместе должны были через него перепрыгнуть. В интервью со старожилами станицы Крыловской были зафиксированы объяснения этого ритуала: «Ото черэз огонь пэрэйдэ женых з невестою, значить хоро´ша хозяйка вона будэ» (433); «Если они перепрыгнут вместе, значит оны, говорили старые люди, будут во всём они будут счастливы, где б они не были: в дороге там, в пути, на работе. Везде им будет сопутствовать только удача. Вот где есть старые люди, и сейчас разжигают костёр» (441). У порога в дом молодых встречал отец жениха с хлебом-солью, а мать жениха обсыпала их конфетами и орешками. В доме молодых уже ожидали собравшиеся гости. И через непродолжительное время объявляли дары, которые проходили по тому же сценарию, что и в доме невесты. Затем свадебный пир продолжался.

            Основу свадебного стола составляли блюда из мяса. По случаю свадьбы в домах жениха и невесты забивали бычка или свинью. Наиболее популярным блюдом соус — картошка с мясом. Обязательным атрибутом свадебного стола были разнообразные пироги и соленья. На второй день свадьбы на стол также было принято подавать кисель, который означал окончание застолья. Коме того, в станице Крыловской существовал обычай каждому из гостей в первый день свадьбы приносить с собой булку хлеба. По воспоминаниям старожилов, в прошлом на стол не принято было ставить спиртное. Его употребление было строго регламентировано. Дружко-тамада из четверти наливал водку в рюмки и на подносе подносил каждому гостю. Застолье проходило на фоне звучания народных и популярных песен под аккомпанемент приглашенных музыкантов. В прошлом зажиточные казаки нанимали на свадьбу даже целый духовой оркестр. Семьи победнее обязательно приглашали гармониста и мастера игры на бубне. Жених с невестой в это время скромно сидели в святом углу на простеленном для них кужухе, при этом невеста с правой стороны от жениха.

            Ближе к полуночи молодых уводили спать. Делали это незаметно для гостей, чтобы никто не знал, где молодые находятся. Обычно уводили к кому-либо из соседей, но иногда молодым могли постелить в амбаре или даже в погребе. Чтобы никто молодых не потревожил ночью, их замыкали. Утром послы со стороны невесты должны были самостоятельно отыскать молодых.

            Своего апофеоза свадебный пир достигал глубоко за полночь, когда некоторые из подвыпивших гостей отправлялись затыкать дымарь (трубу) на доме сватов. Зачастую в каждом доме, где гуляли свадьбу, к такому визиту были уже готовы и выставляли сторожей, которые должны были не допустить такого рода «бесчинства». Поэтому если при попытке заткнуть дымарь шутника ловили, его могли привязать к дереву и вернуть противоположной стороне только за выкуп. Наиболее ловкие могли не только заткнуть дымарь в доме сватов, но и ободарть на нем побелку.

            Рано утром кто-то из родни невесты и ее подружки шли проведывать невесту и приносили ей завтрак. Сперва молодых нужно было разыскать, так как их местонахождение скрывали. Найдя невесту, ее кормили завтраком и умывали. В прошлом невесте расплетали косу и закручивали волосы гулей и надевали на нее шлычку, что означало ее переход в социальную группу замужних женщин: «Сёдня нэ росплетають, если вона замиж идэ. А завтра йийи росплетають и закручують гулю. И ото вона довжна и носыть так. А тэпэр, бачитэ, выйшла замиж и косы плэтэ. И мужик поплився до другой» (433). В свою очередь женихова родня приглашала невестину родню к себе в гости.

            В прошлом со стороны родни жениха утром выясняли, была ли невеста «честной», то есть девственницей. До революции на заборе даже вывешивали простынь, на которой молодые провели брачную ночь, на всеобщее обозрение. Другим способом манифестации «честности» невесты было вывешивание на дымаре дома, где гуляли свадьбу, красного флага. В случае если невеста оказывалась «нечестной» и жених сообщал об этом своим родителям, празднование свадьбы прекращалось. Но в советские годы этот обычай быстро себя изжил.

            В это же время в домах жениха и невесты начинался сбор гостей. С каждого гостя взимался денежный сбор на «обнову» для родителей. И чем позже приходил гость, тем большая плата с него взималась.

             Главными действующими лицами второго дня свадьбы были ряженые гости или цыгане. Помимо цыганского костюма, также рядились в таких персонажей, как «жених и невеста», медведь. В процессию цыган также могла входить наряженная живая коза, которую они с собой водили. На роль «невесты» для усиления комического эффекта выбирали самого высокого мужчину, а на роль «жениха», напротив, невысокую женщину. Цыгане встречали гостей, ходили по станице, гадая встречным на картах и собирая кур во дворах гулявших на свадьбе гостей. Вечером этих кур жарили и варили борщ.  Также цыгане принимали участие во всех ритуалах второго дня, главным из которых было катание и купание родителей жениха и невесты.

            Для проведения ритуала родителей усаживали в тележку или двухколесный возык с дышлами, который украшали цветами наподобие свадебного поезда и везли по станице. По дороге заезжали в магазин, в котором покупали для родителей шуточную обнову (трусы, шляпы и т. п.) на деньги, собранные утром с гостей. В завершении поездки тележку с родителями переворачивали в реку или лужу. Затем их привозили домой, обмывали и переодевали в купленную обнову.

            Завершалась свадьба вечерним застольем, на котором гостям подавали жареных кур, собранных цыганами днем, и борщ на курином бульоне. Если свадьба шла три дня, то гости приносили по курице или утке для приготовления заключительного ужина утром третьего дня свадьбы. Заключительным ритуалом, проходившим в ходе этого застолья, было «отделение» гостей караваем: «Вот я ж тэбэ кажу, як мы уже гулялы. Курэй посбиралы, пожарилы, покушали. Там на столи каравай. Тоди мать риже каравай кусочкы, отделяе, и всё, свадьба кончилась…» (433).

Иллюстративные материалы

Фото

01 Свадебная фотография Коника Василия Ивановича и Анна Лазаревны. Начало 1950-х гг. Станица Крыловская.

2021 – репродукция А. И. Зудина

Краснодарский край, Ленинградский район, станица Крыловская.

Архив НИЦ ТК ГБНТУК КК «Кубанский казачий хор».

02 Свадьба Воблого Виктора Пантелеевича. Начало 1960-х гг. Станица Крыловская.

2021 – репродукция А. И. Зудина

Краснодарский край, Ленинградский район, станица Крыловская.

Архив НИЦ ТК ГБНТУК КК «Кубанский казачий хор».

03 Свадебное фото Соснового Петра и Галины. 1950-е гг. Станица Крыловская.

2021 – репродукция А. И. Зудина

Краснодарский край, Ленинградский район, станица Крыловская.

Архив НИЦ ТК ГБНТУК КК «Кубанский казачий хор».