Свадебная обрядность станицы Бесстрашной Отрадненского района Краснодарского края относится к разновидности линейного типа свадьбы, в основе которого лежат южнорусские метропольные традиции. Традиционно день свадьбы приходился на воскресенье. Второй день свадьбы включал в себя такие обрядовые действия, к катание и купание родителей жениха и невесты. На третий день приходилось приготовление обрядового блюда из кур, что отразилось в его названии – курятина, лапша. Таким образом, традиционно свадьба продолжалась три дня, но могла продолжаться до недели, «от субботы до субботы». Хотя последующие дни сводились к взаимным визитам родни жениха и невесты друг к другу и не сопровождались какими-либо обрядовыми действиями. Для свадебного комплекса ст. Бесстрашной характерны типичные для линейной свадьбы многоэтапное сватовство, развернутый девичник, наличие «алилёшных» свадебных песен, специфические свадебные хлеба и каравайные ритуалы, имеющие ограниченное бытование обряды заключительного дня, например, битье горшков на животе матери и др.

Ст. Бесстрашная была основана в августе 1859 г. в верховьях правого притока Лабы реки Чамлык, у границы горно-лесной зоны, в 32 км к юго-западу от ст. Отрадной. Среди первых переселенцев были 3 офицерские семьи, 59 семей линейных казаков, 50 семей донских казаков, 81 семья малороссийских казаков, 110 семей нижних чинов регулярных войск. Таким образом, в основе местной локальной традиции лежат южно-русские и восточно-украинские метропольные традиции.

В прошлом выбор брачного партнера в ст. Бесстрашной оставался всецело прерогативой родителей. О будущем браке родители жениха и невесты могли договориться между собой, даже не ставя молодых в известность. Были случаи, что жених и невеста при этом даже не знали друг друга. Обычай принудительной выдачи замуж сохранялся в единичных случаях даже в послевоенное время.

При этом процедура сватовства, хотя и имела формальный характер, соблюдалась. В роли сватов выступали, как правило, дядя жениха или женатый сосед. Традиционно, отправляясь сватать невесту, сваты брали с собой хлеб, завернутый в рушник. Отмечали, что в голодные годы, вместо хлеба, могли принести чурек (лепешку).

Входя в дом, между сватами и родителями невесты завязывался шуточный разговор с использованием иносказательной лексики. При этом сразу отвечать согласием было не принято: «- У вас есть, мол, тёлочка продажняя? - Есть. - Ну, где она? Мы, говорить, пришли покупать её. Продаётся она? - Да нет. Пока не продаётся».

Согласие невесты на замужество закреплялось тем, что она разрезала принесенный сватами хлеб пополам. После этого к невесте обращались с вопросом, указывая на свекровь, а потом на других родственников жениха: «Так, Любанечка, это кто? - Мама. - А ето хто? - А ето Ванина сестрёнка младшая». Свекровь подходила и целовала невесту, называя её дочерью. Затем с подобным вопросом относительно родителей невесты обращались к жениху.

Неделю спустя назначали еще одну встречу в доме невесты. Эта встреча в ст. Бесстрашной называлась сговором. На этой встрече в условиях застолья договаривались о дате свадьбы, а также условиях ее проведения.

В течение недели накануне свадьбы подруги невесты и друзья жениха собирались по вечерам в доме невесты. Здесь молодежь играла в игры с поцелуйным финалом: «в булавки», «в бутылку», «фантики». Особенно маркировался последний вечер накануне свадьбы, который в ст. Бесстрашной назывался вечо՛рик. С утра невеста, убранная в фату со свадебным венком и в свадебное платье, обходила станицу, собирая подруг на вечорик. Невесту сопровождали старшая и меньшая дружки. Всем встречным невеста кланялась в пояс. По дороге подруги исполняли песню «Сизенький, ой, сизенький, ой, сизенький селезе՛нь». Невесту могли сопровождать также пожилые женщины, которые знали свадьбишные песни и пели их по дороге. Собрав подруг, невеста с компанией сперва отправлялась в дом жениха, где ее встречала свекровь с хлебом-солью. Невеста в свою очередь вручала ей свадебную шишку. Затем ее и подруг усаживали за столом и «отдавали ужин». После ужина невеста возвращалась домой, а вечером к ней приходил жених в сопровождении своих друзей. Его обыгрывали специально приуроченными песнями: «Вечорик к нам, вечорик к нам, вечорик нам милый гость приходил»; «Вьётся, вьётся, стелется полыван-трава шелковая». Затем могли обыграть старшую дружку со старшим боярином, потом меньшую дружку с меньшим боярином, а потом и другие пары. При этом исполняли следующие песни: «Стоял столик дубовой, ой, барыня-барыня дубовой»; «Виноград в саду цветёть, а ягодка, а ягодка поспевает»; «Что ва поле да во поляни, на высоком на кургане». После обыгрывания пара должна была поцеловаться. Затем наступал черед игр.

Накануне свадьбы готовили свадебные хлеба и атрибуты.

Основным и главным символом свадьбы был каравай. Тесто для него месила замужняя и никогда не разводившаяся женщина. Выпекали каравай в круглом тазу. Украшали каравай косичками и голубками из теста, а после приготовления ягодами калины и барвинком. В середину каравая запекали две монеты. Перед дарами ее вырезали и отдавали молодым. Каравай, как и другие свадебные хлеба, готовили и в доме жениха, и в доме невесты.

Помимо каравая в ст. Бесстрашной готовили шишки и лежень. Шишки являлись универсальным атрибутом одаривания гостей, которое осуществляли на протяжении всей свадьбы. Лежень представлял собой вытянутый хлеб в виде батона, украшенный завитушками из теста. В него, как и в каравай запекали две монеты, которые вырезали для молодых, когда делили лежень между гостями на второй день свадьбы.

Одной из примечательных особенностей свадебного обряда ст. Бесстрашной было отсутствие свадебного деревца, известного в других станицах под названием гильцо՛. При этом подчеркивали, что гильцо было обязательным атрибутом шуточной свадьбы, которую разыгрывали на Троицу.

Еще одним свадебным атрибутом были две связанные красной лентой бутылки, символизирующие брачную пару. Специального названия, как в других районах Кубани (быки, бугаи), они не имели. В одну из бутылок наливали водку, а в другую воду. На выкупе невесты старший боярин и старшая дружка соревновались друг с другом, кто угадает, в какой из бутылок находится водка. Но, как отмечали респонденты, обычно водку выигрывала дружка, поскольку заранее знала, в какой из бутылок она находится. Затем эту водку распивала сторона невесты, впрочем угощая и женихову сторону.

Свадебному торжеству предшествовал выбор свадебных чинов, за каждым из которых закреплялся определенный перечень функций в проведении свадебного обряда. Главным распорядителем на свадьбе был дружко՛. Обычно им выбирали того же мужчину, который сватал невесту. Однако в доме невесты на свадьбе был свой дружко. Симметрично присутствовала и со стороны жениха, и со стороны невесты старшая свашка, которая выполняла функции помощника дружко. Оба дружко и обе свашки были перевязаны крест-накрест полотенцами. Со стороны жениха в качестве сопровождающего выступал старший боярин, который с другими друзьями-боярами сопровождал верхом свадебный поезд. У невесты эти функции выполняла старшая дружка. Ее ближайшая помощница называлась меньшей дружкой, остальные девушки именовались просто дружками. Бояр и дружек перевязывали лентами.

Первые обрядовые действия дня свадьбы происходили в доме невесты и начинались с ее обряжения. Для этого приглашали женщину, которая специализировалась в этом деле. Ей помогали старшая и меньшая дружки. Наиболее сложным элементом свадебного наряда являлся головной убор невесты. Он состоял из накрахмаленной марлевой фаты, которая наверху собиралась в три гребешка. Сверху фату украшал венок из восковых белых цветов. Прическа невесты состояла из косы, в которую вплетали несколько разноцветных лент, и чёлки, которую завивали вязальной спицей (иголкой), разогретой в угольном утюге. В качестве оберега от сглаза использовали иголки, которые втыкали крест-накрест в подол свадебного платья. Считали, что если кто-то пытался сглазить невесту, иголка должна лопнуть пополам. Обряжение невесты происходило на фоне исполнения свадебной песни «Обманщица у нас, ой, Любушка, ох и обманула да отца да матерю».

После обряжения следовало благословение невесты. Перед благословением невеста становилась на колени на шубу, вывернутую шерстью вверх. Под руки ее поддерживали дружки. Отец с хлебом, а мать с иконой походили к невесте, и та, кланяясь в ноги, трижды просила у них благословения. После каждого поклона невеста поднималась и целовала родителей. После каждого поклона невесты родители менялись друг с другом атрибутами благословения, хлебом и иконой. После родительского благословения следовал черед крестных, дедушки с бабушкой, потом братья и сестры, которые также подходили к невесте попарно и аналогично родителям благословляли невесту. После благословения невесту с дружками усаживали за стол, и они ждали приезда жениха.

Своими особенностями обладало благословение невесты-сироты. Обычно рано утром невеста в сопровождении подруг отправлялась на кладбище, где на могиле родителей просила у них благословения. А по возвращении домой ее благословляли другие близкие родственники (крестные родители, дедушка с бабушкой или дядя с тетей). В советское время получил распространение обычай просить благословение у портрета умершего родителя. Особым образом в ст. Бесстрашной маркировалась прическа невесты-сироты: круглой сироте не вплетали в косу ленты, а не имевшей одного из родителей вплетали только одну ленту. В ст. Бесстрашной была зафиксирована одна песня, исполнявшаяся для невесты-сироты во время обряжения - «Из-за горы-горы крутенькаи выступают тучи синие».

Аналогичным образом происходило благословение жениха, после чего в его доме начиналась организация свадебного поезда. Перед отправкой за невестой жениха за платочек из дому выводил дружко и сажал на линейку. В нее же усаживалась свашка с иконой-благословением. Рядом садились старший и младший боярин. Остальные бояре – друзья жениха - ехали верхом, один из них с красным знаменем, другие с ружьями. Молодых везла тройка коней, боковых при этом накрывали красными попонами. На одной попоне изображали инициалы жениха, на другой — невесты. Коней украшали цветами и лентами. Проезжая по станице, молодые кланялись каждому встречному. На пути движения свадебного поезда станичники могли выставить стол для того, чтобы поезжане поставили выкуп за проезд – бутылку водки и закуску. В ст. Бесстрашной основной поезжанской песней была «За речкою, за Лабою тры огня горэла».

Когда свадебный поезд жениха прибывал к дому невесты, гости с ее стороны запирали ворота и требовали выкуп. Дружко жениха наливал всем по рюмке водки за пропуск к невесте, а свашка выставляла закуску. Если родня невесты оказывалась несговорчивой, приезжие могли попытаться проникнуть во двор силой и даже сломать плетень. В это время в доме подруги невесты начинали исполнять свадебную песню «Ой, вьюн на воде, ой вьюн на воде возвивается». Когда ворота были выкуплены, дружко проходил в дом, и начинался выкуп косы невесты.

Невеста в это время сидела в святом углу на шубе, справа и слева от нее сидели подруги. Младший брат или младшая сестра невесты находились под столом, ожидая прихода свиты жениха. Когда дружко входил дом, они выскакивал из-под стола и угрожали ему палкой, увешанной репяхами. А подруги невесты начинали обыгрывать приехавших шуточными припевками: «Мы думали, что вы ехали, а вы пешком шли, жениха в мешку несли, а свашку в торбине, шоб не съели свыньи»; «Ой, что это за ворона, ой, что это за ворона стоит у порога. Крылья расставила щей рот разявила»; «Старший баярин багатый, старший баярин багатый, на нём черкес рясен, промеж теми рясенцами, сидят воши капыцами»; «Тебе, дружко, не дружкуваты, тебе, дружко, не дружкуваты, тебе свиней пасты, с длиннаю ламакай, с чёрнаю сабакай»; «Старший баярин напился, старший баярин напился, в памоя свалился»; «На комини ряшка (тазик — А .З.) стояла, на комини ряшка стояла, в ту ряшку кошка нассала, подайте ту ряшку, напоить женихову свашку». Сторона жениха не оставалсь в долгу и отвечала: «Старшая дружка сыкушка, старшая дружка сыкушка, с боярином спала, его обоссала»; «На комини кружка стояла, на комини кружка стояла, а в ту кружку кошка нассала. Подайте ту кружку напоить старшую дружку». Затем дружко начинал торговаться за невесту с ее младшим братом. Братик заявлял: «Я свою няньку не продам!» Дружко сначала предлагал ему копеечку, на что брат отвечал: «У няньки коса сторублёвая!». Ему давали большую сумму, а он не унимался и кричал «Мало!», пока ему не выплачивали, сколько он требовал. Торг носил шуточный характер, и о сумме выкупа было принято договариваться еще до свадьбы. Пока шел торг за косу, жених стоял молча позади дружко и бояр, которые в это время пытались украсть туфель с ноги невесты или пару связанных бутылок со стола. Когда выкуп завершался, подруг невесты выводили из-за стола и провожали с песней «Брала, ой, Олюшка, лён-лён». За стол заводили беседу жениха и наливали им по рюмке. После этого их также просили выйти из-за стола, чтобы посадить уже гостей со стороны невесты и начать дары. Выходя из-за стола, беседа жениха пела: «А в нашого свата дубовая хата, из дуба-берёзы, идём мы тверёзы».

Одновременно с невестой выкупали и ее приданое, которое выставляли во дворе. В состав приданого входила кровать с подзорниками, перинами, одеялами и подушками, а также сундук.

Обряд проводов невесты сопровождался также рядом ритуальных действий. Когда оканчивались дары у невесты, дружко выводил молодых за платок на порог под звучание песни «Ой, летели гуси-лебеди через сад». Молодые кланялись на четыре стороны, а мать невесты, одетая в вывернутую мехом наружу шубу, обсыпала их из фартука хмелем, деньгами или конфетами. Затем заводила молодых на линейку и выводила ее со двора. В наши дни утвердился обычай, обводить молодых три раза вокруг свадебной машины. Когда мать выпроваживала молодых, беседа начинала петь песню «Ой, сизенький, ой, сизенький, ой, сизенький селезень-селезень». И пели эту песню всю дорогу, пока не приезжали к жениху. Беседа невесты оставалась в доме ее родителей. Таким образом, в ст. Бесстрашной было принято раздельное проведение свадебного застолья.

Родители жениха встречали молодых на пороге дома с иконой и хлебом-солью и благословляли их. В это время для матери жениха исполняли песню «Ой, Ванина мама мела-мела сени, нашла себе веник». После благословления молодых мать жениха обсыпала их вторично хмелем, монетами и конфетами из своего фартука. При этом она это делала, одевшись в вывернутый мехом наружу кожух (шубу). Затем дружко также заводил молодых за платочек в дом и усаживал их в святом углу на шубу. Молодых в дом могли также завести старший боярин и старшая подружка невесты.

Согласно традиционному сценарию, после непродолжительного застолья наступал черед даров, на которые в дом к жениху приходила и родня невесты. Перед дарами дружко ставил каравай на голову, на которую стелил платок, и трижды обращался к гостям: «Сатросты-подстаро́сты, разрешите этот хлеб на весь мир раздать!». На что гости трижды отвечали: «Бог благословляет, и мы благословляем!» Потом дружко ставил каравай на стол и первым делом вырезал из него шишку с монетами, которую отдавал матери жениха. Потом эти монеты молодым клали за пазуху, чтобы они были богатыми. Далее дружко со своими подручными разрезал каравай на небольшие кусочки. Во время разрезания каравая дружка обыгрывали припевкой: «Ой, дружбенько, ой, голубэнько, ой, дай же мене хоть одною каравайну шишочку./ А як ны дасы, у варот пэрэму и каня отыму, старшему боярыну подарю» Затем блюдо с нарезанным караваем брала в руки свашка, а дружко объявлял: «Хлеб-соль принимайте, молодых одаряйте!» Сначала в одаривании молодых принимала участие родня жениха в порядке близости родства, а затем родня невесты. При этом обязательно соблюдался принцип парности – дарить должны были муж с женой.

Преподносимые молодоженам подарки имели преимущественно хозяйственное значение. Близкие родственники могли подарить домашнюю живность, пчелиные ульи на обзаведение хозяйством. Подарки прочих гостей отличались гораздо большей скромностью: мелочь, чулки, брусок мыла, полотенце, отрез материи. В ст. Передовой во время поднесения подарков было принято произносить шуточные присловья: «Я тэбе дарю мерку горобцив, шоб не любила других молодцив!»; «А тебе мерку горобчат, шоб не любил других девчат!»; «Дарю тебе гусей, шоб было у тебя десятеро детей!»; «Дарим тебе цыбулю, шоб не крутила свекрухи дулю»; «Дарим тебе морковку, шоб любила свекроуку»; «Я дарю тебе овцу, она на ентим концу. Как догоните, так ваша будя»; «А это на узду, а это на плётку, штоб подгонял молодку». После даров родня невесты возвращалась к себе, а молодежь расходилась по домам. В дальнейшем свадебном пире принимали участие только женатые гости.

Во время свадебного пира, иногда сразу после даров в доме жениха, происходил обряд изменения прически невесты. Свашка уводила невесту в свободную комнату, расплетала ей косу, закручивала волосы дулей и покрывала голову обязательным атрибутом замужней женщины - шлычкой (небольшой шапочкой, чепчиком) и платком. Во время изменения прически невесте свашку обыгрывали шуточной припевкой «Свашка-блядка, свашка-блядка, завивай гладко!». Свашка отвечала: «Я не блядка, я не блядка, а завью гладко». После этого невеста считалась молодицей. По другой информации волосы невесте расплетал жених перед брачной ночью, он же закручивал ей на голове дулю. Ближе к полуночи их отводили спать, обычно в соседский дом. Как правило, их сопровождали дружко и свашка.

Разнообразными были свадебные бесчинства, приходившиеся на период брачной ночи. Они, как правило, имели соревновательный характер между сторонами жениха и невесты, а их адресатами выступали представители противоположной стороны. Например, представители стороны невесты и жениха пытались ночью заткнуть своим оппонентам печную трубу, чтобы при растопке утром дым повалил в хату. При этом, если инициаторов этого действа захватывали «сторожа», то над ними устраивали шуточную экзекуцию: могли обмазать сажей или маслом или посадить в саж к свиньям. Представителей противоположной стороны могли и просто захватить «в плен», а вернуть только за вознаграждение в виде выпивки и закуски. При этом похитить могли даже родителей жениха и невесты. Родителей также укладывали «спать», пародируя первую брачную ночь, и сторожили их, чтобы их «не украли»: «караулили маму», «чтобы коты не съели», «чтобы не украли». Родителей могли привязать к кровати, могли подшучивать над матерью – обмазывали ее сажей, крали ее белье и надевали на себя. Тем, кто рано ушел со свадебного пира, могли обмазать ворота, украсть кур. Из этих кур всю ночь на костре, который раскладывали на воротах, варили суп, чтобы кормить им на следующий день собирающихся гостей и родителей жениха и невесты.

Центральным событием второго дня свадьбы было утреннее проведывание жениха и невесты. Сторона жениха это делала с целью выяснить целомудрие невесты. В свою очередь сторона невесты приносила молодым завтрак. Со стороны жениха делегировались дружко и свашка, которые в прошлом проверяли ночную рубашку невесты и подносили ее родителям жениха. В советское время этот обычай потерял актуальность, и о целомудрии невесты дружко узнавал в лучшем случае со слов жениха. По словам ряда респондентов 1910-х годов рождения, проверять «честность» невесты считалось уже неприличным. Однако для манифестации «честности» продолжали использовать различные символические формы. Свашке и подружьям, которые приносили завтрак молодым из дома невесты прикалывали на грудь красные ленты. В дальнейшем их прикалывали на грудь всем гостям, приходившим на второй день свадьбы. На крыше дома у трубы устанавливали красный флаг, который также могли носить с собой во время перехода молодых в дом родителей невесты. Во время этого шествия подбрасывали вверх красные подушечки. А возглавлял шествие дружко, который нес для родителей невесты шишку, перевязанную красной лентой.

В качестве предания, «ещё при дедах», сохранялись в памяти старожилов формы порицания, которые применяли в случае, если невеста не сохранила невинность до своего замужества. В этом случае на ее родителей могли надеть хомуты и провести в таком виде через всю станицу.

Одновременно с проверкой «честности» невесты ее родня приносила молодым завтрак, в состав которого обязательно входила вареная курица, которой могли связать ноги нитками, чтобы проверить жениха на сноровку, насколько ловко он сможет их развязать. После завтрака сторона невесты приглашала молодых, родителей жениха и его родню к себе в гости. Во время этих переходов было принято исполнять специально приуроченные песни: «Ой, гости мои, да гости любаи, да посидите в нас, мы забавим вас…»; «Ой, на морэ, на морэ, на заре, щекотали ласточки, соловьи». В ст. Передовой также завтрак для молодых приносили их друзья и подруги. Правда это происходило на второй день свадьбы и вечером (sic!). Жених и невеста в свою очередь одаривали молодежь подарками: пудра, мыло для девчат, папиросы для ребят.

В это время в обоих домах начинался сбор гостей, каждый из которых приносил по курице для обрядового супа и бутылке водки (раки́). При этом опоздавших гостей могли измазать сажей.

Главными персонажами второго дня свадьбы были цыгане – собирательное наименование ряженых участников свадьбы. Цыгане одевались в лохмотья или, напротив, в яркую одежду, обвешивали себя металлическими предметами и цветами, мазали краской лицо. Помимо цыган, наряжаться могли в кого угодно: врача, чёрта (ему приделывали коровий хвост, рога, надевали вывернутый тулуп; чёрт выступал в роли сторожа матери) и т. п. Имело место травести – переодевание мужчины в «невесту» и женщины в «жениха». В ходе шествия цыгане приставали к прохожим, просили милостыню, предлагали погадать. Даже были отмечены тексты этих шуточных гаданий крайне скабрёзного содержания.

Главным объектом ритуальных действий второго дня свадьбы выступали родители жениха и невесты. Эти действия включали в себя универсальный для Кубани обычай катания и купании родителей и менее распространенный ритуал разбивания горшка на животе матери жениха и невесты. Сначала родителей усаживали в тележку, в которую стелили ковер, устанавливали красный флаг и украшали цветами, и катали по всей станице. В тележку могли запрячь ишака и надеть на него валенки. В летнее время могли повезти на речку и искупать, а дождливую пору – просто перевернуть тележку в большую лужу. Чтобы избежать возможных проказ со стороны цыган, родители просили отвезти их в магазин, где покупали цыганам выпивку и закуску.

По возвращении домой проводили шуточный ритуал, который назывался в ст. Передовой «мать лечут» или «живот правят матери». Сам ритуал являлся пародией на роды, где детьми выступали все присутствующие гости. Мать укладывали на тряпку, под голову ей клали полена, а на живот ставили горшок с соломой или опилками, которые могли поджечь. Затем «лекарь» разбивал этот горшок прямо на животе матери. Перед этим «лекарь» произносил «молитвы», крайне скабрёзного содержания. А присутствующие гости подшучивали над матерью: «Ой, мама у нас беременная!»; «Чи мама честная, чи не!».

Одним из заключительных ритуальных эпизодов свадьбы в случае, если родители женили последнего ребенка, было забивание кола. Данный обычай широко известен на Кубани. Для этого вытесывали большой кол. По свидетельству ряда респондентов, в пору, когда полы в хате были земляные, кол забивали исключительно внутри жилого пространства. Когда в домах стали стелить дощатые полы, кол стали забивать на воротах. Чтобы кол лучше входил в землю, подливали воду. Зачастую смеха ради забивающий кол мог нарочно ударить молотом по образовавшейся луже, чтобы забрызгать присутствующих. В забивании кола поочередно принимал участие каждый их желающих гостей. После того как кол сравнивали с землей, начинали готовить вареники «с сыром».

Другим ритуалом, манифестирующим завершение свадьбы, было так называемое «отделение детей», которыми символически считались все участники свадебного торжества по отношению к родителям жениха и невесты, начиная со второго дня свадьбы. Мать из заве́ски (фартука) раздавала гостям по свадебной шишки. Гости благодарили ее, называя мамой, а отца папой.

Забивание кола и отделение гостей обычно происходило на третий день свадьбы, который еще имел название «идти на варэники», по названию главного блюда этого дня, или «загрэбать ямки» - иносказательное обозначение последующей за застольем уборки, в которой принимали участие женщины. В зависимости от достатка семьи свадебные гулянья могли продолжаться целую неделю. Обычно это выражалось во взаимных посещениях друг друга родни жениха и невесты.