Обряд проводов на службу в станицах Темрюкского района Краснодарского края.

Обряд проводов на службу в станицах Темрюкского района.

Одним из значимых для казачьей культуры обрядов жизненного цикла является обряд проводов на службу. Казачья культура, в основе состоящая из двух миров – воинского и гражданского, предполагает наличие обязательного обряда перехода из одного в другой. Проведение данного обряда для казака – этап, подтверждающий его статус, гарантирующий рост в социальной иерархии, и изменение положения в социуме. В целом обряд проводов на службу у населения Темрюкского района имел общую структуру, а присутствующая вариативность ряда обрядовых элементов незначительна и объясняется историко-культурными особенностями. Вариативность обряда так же зависела от семейного положения новобранца (женат / холост), материального достатка семьи, социального статуса. Наиболее существенные трансформации произошли в советский период. В связи с фактическим уничтожением казачьего уклада жизни, и введением для всех лиц мужского пола обязательной военной службы, структура обряда претерпела значительные изменения. Однако наряду с этим, многие элементы сохранялись и воспроизводились.

I. Мифологические представления и верования, этнографические комплексы. Обряды и обрядовые комплексы. 2.2. Обряды жизненного цикла. 2.2.3. Рекрутский

Православие

Русский, наречие – южнорусское

Краснодарский край, Темрюкский район, станицы Старотитаровская, Курчанская, Вышестеблиевская, Ахтанизовская, Голубицкая, Запорожская

Краснодарский край, кубанские казаки, проводы на службу.

За некоторое время до ухода на службу, молодой казак освобождался от ежедневной работы по хозяйству, а был занят подготовкой снаряжения. В воспоминаниях И. Приймы приводится арматурный список (55-х) элементов входящих в снаряжение казака и необходимых для прохождения службы (1). Отсутствие, негодность какого-либо элемента, при проверке новобранца станичным атаманом за несколько дней до проводов, наказывалось словесным выговором казаку и его родителям, и все требования к снаряжению беспрекословно выполнялись в кратчайшие сроки. Как отмечает И. Прийма: «Начальство было заинтересовано в том, чтобы каждый казак имел полное снаряжение и обмундирование. Станичный атаман нес моральную ответственность за исправное снаряжение своих казаков» (1). Все материальные затраты по обеспечению казака ложились на его семейство, и в первую очередь на отца как главу, в связи с чем бытовала пословица: «Продавцы одевают молодцов, а раздевают их отцов» (1). Респонденты отмечают: «Трудность была другая, когда родился мальчик. Брали обычна жарибенка, но богатые они покупали, а бедные выращивали жеребенка, потому что в армию он должен идти с лошадью, со всем обмундированием, полностью, вот как невесте надо было приданное, так казаку надо было это все снаряжение. Он должен был прийти и стать в строй с лошадью. […] Это же была гордость, раз казак должен быть с лошадью. Одеть это ж то же там: черкесска, папаха, бурка, там все это снаряжение полностью, так что выходило в копеечку, шоб казака одеть и собрать» (Выш3108); Снарядить молодого казака в кавалерийский полк было труднее, чем в пластунский батальон. Снаряжение кавалериста удорожалось покупкой коня, седла, и прочей кавалерийской амуницией. Лошади, которые использовались в быту, не подходили для службы, поэтому казаки приобретали строевых лошадей на стороне. Например, в ст. Славянской, куда черкесы пригоняли табуны из донских степей.

Обязательным событием для всей станицы являлся напутственный молебен в храме, на котором присутствовало все станичное правление, старики, новобранцы и их родители.

За день до проводов происходило приглашение гостей на вэчир. Неженатый новобранец самостоятельно приглашал друзей и подруг, а так же гармониста. Гости старшего поколения – родственники, кумовья, соседи, - приглашались родителями.

Необходимо отметить два аспекта данного вэчира, характерные для всех станиц района. Первый касается возрастного разделения участников. Гости, разделенные на две возрастные группы (молодежь и старшее поколение), отмечали данное событие раздельно, зачастую даже в разных помещениях: «И накрывали – взрослые отдельно садились. И тесно-тесно молодежь садилась. И вот тарелочки, а иногда с одной тарелочки по двое. Взрослые отдельно там, родители, крестные, родственники отдельно. Молодежь отдельно» (Гол4). Второй аспект касается продолжительности вэчира. Гуляние, как правило, проводилось взрослым поколением всю ночь, до утра - времени вывода новобранца из дома.

Своеобразный вариант вэчира, сохранивший довольно архаичные черты, зафиксирован в ст. Старотитаровской, где молодежное гуляние проводилось до полуночи, а затем молодежь сменялась старшим поколением. В проведение молодежного гуляния был включен такой персонаж как ватаг, наиболее близкий друг новобранца. Бытование термина ватаг в прошлом напрямую связано с мужской субкультурой, как обозначение старшинства в различных мужских группах (военизированных, половозрастных, рыболовецких).

В проводах на службу ватаг также брал на себя функции распорядителя, главного, во время молодежного гуляния: «А друг назывался – ватагом. Ватаг. Вин вин вэчир до 12 часов». В качестве атрибута ватага использовался ремень, ударом которого он мог наказывать парней и девушек: «У його той, рэмень хороший солдацкий, и хто ны слухае рэмнем чириз плэчи протягнэ прекрасно» (Стар4). И этот атрибут находился в руках ватага весь вечер.

Пришедшие в дом новобранца молодые люди рассаживались по лавочкам в выделенной для этого события комнате: «Цэ ж як начинався вэчир, шо игры там чуть-чуть, а потом значит выводють солдата на сэрэдыну, будущего, и старша систра ридна довжна пырывъязать його плотенцем». Вторым полотенцем перевязывала невеста (получалось, что парень был перевязан полотенцами крест-накрест). Она же первой прикрепляла булавкой к полотенцу на груди парня платочек. После этого все присутствующие прикалывали булавками платочки, а родня, братья и сестры, повязывали полотенца: «Нивеста ще довжна пидчипыть платочок йому. Ну а потом вже молодежь, хто там блищий чипляет платочкы на його, полотенца. […] Дэ блыще родня ти полотенца чипляют. Дэ дивчата прости таки платочки чипляют».

После этого начинались танцы, игры, песни. Распорядителем очередности был ватаг, он же был и ведущим игр. Нами было зафиксировано три молодежных игры: в бутылочку, налево-направо и задвэрнык. Все эти игры любовного характера и заканчивались поцелуями. В случае, если девушка или парень отказывались целоваться, то ватаг наказывал ударом ремня. Необходимо отметить, что в эти же игры молодежь играла и на молодежном вечере в предсвадебный период.

Проведение молодежной части вечера обходилось без угощений. В полночь молодые люди расходились, оставались лишь около 10-15 человек – «приглашёни» из числа наиболее близких друзей и подруг и обязательно ватаг. Ближе к полуночи в доме новобранца собирались взрослые, женатые / замужние родственники, соседи, друзья родителей, кумовья, и накрывались столы.

Вышеописанный вариант проводов на службу сохранился лишь в ст. Старотитаровской. В других же станицах проводы начинались вечером, и в них участвовали как взрослые, так и молодые люди, но в разных комнатах, или за разными столами: «старики отдельно, молодежь отдельно сидели» (Курч8). Перевязывание полотенцами, прикалывание платочков было распространено во всех станицах. Первым полотенцем перевязывала мать, затем уже крестная мать или тетка, старшая сестра. Все пришедшие замужние женщины перевязывали полотенцами руки новобранца, а девушки прикалывали платочки: «И каждый сразу прикалывает кто платочек, и заходят за стол. [Много платочков прикалывали?] - Он весь, весь! Потому што много молодежи приглашает. И по спине, и тут весь, весь в платочках, прям шар получаеца» (Курч8). Платочки прикалывались и к головному убору: «Нивеста ципляла на фуражку два платочка. Должна была ничеста причепыть. И от если у нево фуражка с платочкамы, то у него есть нивеста» (Курч8).

В воспоминаниях И. Приймы нет упоминаний о том, что его повязывали рушниками и прикалывали платочки, хотя полевые материалы говорят о бытовании этой традиции в станице Ахтанизовской: «А ще нас провожали, гости перевязывают платками, на рукав [полотенцами]. Первая перевязывала любимая, невеста платочком, […] руки перевязывали дивчата хорошие знакомые, и невеста в том числе» (Ахт3144). Вероятно, причиной, по которой И.иПрийма не упомянул о платочках и полотенцах, было то, что он был женат, а обычай распространялся только на холостых парней.

За праздничным столом соблюдались определенные этикетные нормы. Новобранец сидел во главе стола, поочередно переходя из-за стола стариков, за стол молодежи, тем самым уделяя внимание всем. Во время застолья происходило одаривание новобранца. Наиболее распространённым подарком являлись деньги. В ст. Голубицкой родители новобранца с подносом обходили всех присутствующих гостей, которые клали на него подарки. В ст. Курчанской одаривание происходило при первом тосте. Для этого родителями выносилось блюдо, со словами: «На дорожку!», и гости одаривали парня: «Новобранец, тот ходил, потому что дарили ж обычно, и вот вызывают: "На вот тибе на дарогу". Паэтому он был и здесь у стариков и у маладежи» (Курч8). В Старотитаровской ватаг подносил рюмку каждому гостю, он одаривал новобранца (чаще всего деньгами), сопровождая дар благопожеланием, и выпивал за произнесенные слова. Новобранец при этом должен встать, выслушать и поблагодарить гостя. В описаниях И. Приймы есть такое описание: «Я должен был поднести каждому стакан водки или вина… Угощаемые мною гости высказывали мне свои добрые пожелания – благополучной дороги, успешной службы и счастливого возвращения. Дяди давали мне более или менее пространные наставления, стараясь предостеречь меня от возможных ошибок и опасностей. У каждого из них был большой жизненный опыт, и они теперь старались передать мне крупицы этого своего добра» (1).

Взрослые и старики просиживали за столами до утра, вспоминая о былых временах и военных победах. Беседы прерывались песнями, при этом песенный репертуар был довольно определенным в сюжетном отношении. Большая часть текстов сюжетно была связанна с проводами на службу, тяготами казачьей службы, разлукой с семьей, военными темами. Тем не менее, можно выделить блок песен, приуроченных именно к проводам. Наиболее широко распространенным текстом является «Последний нонешний денечек»:

Последний нынешний дынёчок, ой дынёчок,

Гуляю з вамы я друзья.

А завтра рано чуть свиточок, чуть свиточок,

Заплаче вся моя родня.

Помимо этой песни исполнялись: «Провожала маты, сына у солдаты», «Прощай мий край, дэ я родывся» и др.

Утром все провожающие собирались в доме новобранца. Перед тем как выводить его на двор все присутствующие становились перед Святым углом и молились: «Тетка Лукия, увидев меня, вошедшего в хату с намерением опрощаться, обратилась ко всем гостям и громко сказала: «Ну, давайте ж помолымось Богу, чтоб наш молодой козак добре служыв, та щаслыво до дому вернувся». После общей молитвы отец и мать благословляли казака иконой и хлебом: «шоб щаслыви булы, шоб отслужилы» (Выш3098). При этом мать одевала ему крестик, или гайтан с зашитой в него молитвой: «Это ж мать провожает. В гайтан зашивае, гайтан назывался» (Зап3175). Помимо зашитых молитв? с собой могли брать иконку, молитвенник, Библию.

Важнейшими этапами в проводах на службу считались переходы границ – «своего» пространства и «чужого»: выход с дома, выход со двора, выход за границы станицы. При этом ряд ритуалов были целенаправленны на обязательное благополучное возвращение новобранца домой. В ст.Старотиторовской вышедшего новобранца возвращали обратно: «Да, да, вэрталы. Шоб вэрнулося. Ну, як любого: "Ванятка, ну ка вэрныся, ты шось там забув!". Вэрнувся, трошки пройшов, и обратно» (Стар4). Но если в обычной жизни, возвращение рассматривается как неблагоприятное для будущих дел явление, то в данном случае считалось, что это поспособствует его благоприятному возвращению со службы. Бытовал вариант, когда из дома новобранца выводили спиной: «Я провожала двоих сыновей. Надо вот выходить, мать ведет за платочек, она спиной и он спиной идет. И в калитку» (Гол4).

Все провожающие вели новобранца в центр станицы: «И вэдуть пешки туда, и скико вэдуть, аж у центр и подходыть и молодежь, и спивають всю дорогу. И хто, яка компания лучше спивае, яка компания кто кого пэрэспивае, пэрэтянцюе» (Стар4). Во время движения к месту сбора бытовал запрет: «А было вот место сбора и кого-то взяли на руки, и сказали – не берите на руки, пусть идет своими ногами. Нельзя было качать. Нельзя нести» (Гол4). Там же проходило прощание с родными, новобранцам давали последние пожелания. Здесь же новобранцы снимали с себя платки, полотенца и отдавали родителям. Призывники могли несколько платочков во время движения выкидывать в окна автобуса, который вез их в районный военкомат. Хотя чаще всего, новобранец снимал и отдавал платочки и рушники матери, которая сохраняла их до свадьбы новобранца: «Йихав вин до самого поезда, а уже в поезд сидать, вин тоди начав розвязывать и мини отдавать, я собрала вси, и як ожэнывся, уже после армии жинывся [...] и отдала вси» (Выш3098).

В дореволюционный период казаков провожали до края станицы, где повторялась процедура прощания, с тремя обязательными тостами: «А мой спутник выпил раздельно за каждое из трех желаемых событий: за благополучную дорогу, за успешную службу и за счастливое возвращение». На этой же границе «своего / чужого», по воспоминаниям И.Приймы, казак должен был сделать следующее: «Когда выедешь за станицу, слезь с коня и возьми немножко земли, так с наперсток, и положи ту землю себе за воротник. […] Родная земля сохранит тебя от погибели и приведет живым назад туда, откуда она взята. Так нас наши деды и батькы научали, а мы вас научаем» (1).

В целом, собранный материал позволяет говорить о том, что обряд проводов на службу, в традиционной культуре населения Темрюкского района в прошлом играл значимую роль, не только для отдельного человека, но и всего социума в целом. Многие элементы обряда, имеют параллели с другими обрядовыми комплексами жизненного цикла: родильным, свадебным, погребальным. Однако в настоящее время сильная трансформация народной традиции приводит к печальному результату – воспроизведение обряда проводов на службу как на семейно-бытовом, так и на общественном уровне утрачивает свое значение.