Устные рассказы о терроре периода Гражданской войны, записанные у жителей станиц Отрадненского района Краснодарского края.

Террор периода Гражданской войны в народной памяти жителей станиц Отрадненского района Краснодарского края.

Гражданская война на Кубани 1918 — 1920 гг. оставила в народной памяти региона массу рассказов о событиях того времени. Немало их было записано в Отрадненском районе Краснодарского края, где братоубийственное противостояние носило весьма ожесточённых характер, враждующие стороны активно прибегали к тактике партизанской войны, организовывали вооруженные выступления в тылу противника и пр.. Что сопровождалось нередкими случаями бессудных казней станичников.

Народное исполнительство Словесные жанры Предания

Православие

Русский, наречие – южнорусское

Краснодарский край, Отрадненский район.

Краснодарский край, кубанские казаки, Гражданская война, террор, устная проза.

Среди рассказов о терроре времён Гражданской войны в Отрадненском районе надо особо выделить нарративы, посвященные  расстрелу в балке Мокрянка близ станицы Удобной именитых казаков во главе со священником. Они сравнительно многочисленны и объёмны.

Описанные в них события относятся к периоду подавления антибольшевистского Троицкого восстания казаков Лабинского отдела, которое началось в мае 1918 г..  Первоначальными центрами восстания на территории, позже вошедшей в состав  Отрадненского района, стали станицы Попутная, Спокойная, Надёжная, Подгорная. Позже восстание перекинулось на другие станицы.

Ответные действия красных пришлись преимущественно на июнь- июль этого же года. Согласно архивным материалам, расправа над станичниками датируется 18 июля.

По одной из версий, казаки во главе со священником вышли за станицу на водосвятный молебен, когда и были застигнуты красными: «Расскажу за Мокрянку. В церкву ходили. Батюшка как кончить служить, проповедь говорить. Дождя не былО. «Давайте пойдём с водосвятием!». Назначают день, покупают быка, берут святость. Обходили поле, и возле Крестового родника обед отдавали. Это как на Японский (хутор — И.В.) ехать, на горэ. Там часто воду святилы. Обошли и пришли до этого родника. А святость какая была! По два человека носилы или по три (имеются в виду размеры и весь священных предметов)! И ото постановили в козлы, сели, пообедали. И тада пошли прямо через балку. Там ещё маслозавод стоял, Белый ерик называется. И только на вулицу зашли — а утут... Он (красный командир), был за советску власть…. Вот его пока не посадили, он это всё одобрял (все действия советской власти). Он был на открытой машине на вулице. Он дал команду святость передать женщинам. Передали. А мужчин поставили в строй и попа вместе с ними. И на Мокрянку. Ниже полудня солнце было, когда их порасстреливали. И тада расстреляли, барыню, что жила, где больница щас.

Как раз их гнали восемнадцать человек на расстрел, кавалерия гнАла. Огород был Белоконев, и там по-на скирдах позалазили, позарылись (спрятались). Этих пригнали семь человек кавалерии. Двое слезли с лошадей. Беруть их и ведуть под гору. Др- др, и кончилось. И поехали. И через ерик на кОнях посигали. А эта Гордеенчиха недалёко жила. У неё детей было много, подхватилася: «Мои ж вы деточки!». Команду дал (красный командир), завернул, забрали и там добили».

По рассказам других информантов, расстрелянные вышли встретить хлебом-солью наступающих красных, стремясь избежать расправы над населением станицы: «Они от Крестового родника наступали Услыхали, что большевики идут. Батюшки фамилия была БерезОвец (по архивным данным - Березовский). И мужчин человек триста пошли встретить за станицу большевиков с хлебом-солью. (Тем временем большевики) поставили на горке пулемёты, чтобы всех расстрелять. Была одна женщина, Мащенко. И Гончарка (другая женщина). У них в партизанах мужья были. Они им в ноги упали: «Что ж вы нас расстрелять хотите! Мужики наши в партизанах». Упросили, не стали. Сказали: «Святости забирайте! Женщины и дети, куда хотите расходитесь». А этих мужчин,  двадцать четыре человека, батюшку Березовца, согнали и погнали сюды до церкви. В сторожку загнали, и штаб у церкви сделали. А когда смерклось, пулемёт на бричку поставили. Есть тут балка, Мокрянка называется.  Их туда загнали, пулемёт поставили и расстреляли. ...Тут, где у нас больница находятся, там было гектара два саду, мельница своя. Там тогда барыня (находилась), богато она жила. Её и богатых штук шесть женщин взяли и посадили у школе. В часа четыре или пять полковник[1]* назначил вывести и расстрелять. А они шашками гонють, расстреливать. А те целуются с родными, прощаются. ... Шапкой как махнул (тот, кто командовал расстрелом) и с пулемётов вдарили».

В качестве места расстрела удобненцев фигурирует не только балка Мокрянка, но и гора Бикет: «В восемнадцатом году большевики наступали. К нам ишли. Потеснили казаков и вошли в нашу станицу. И давай рекошетом всех казаков! - Убивать? - Да. Вывели на Мокрянку попа, казаков, кто зажиточный. И на Мокрянке расстреливали! Где гора Бикет, там расстреляли часть. На Мокрянке — человек двадцать, а под Бикетом, кажется, семь человек. - И там их и похоронили? - Нет, постреляли и всё. Оттуда потом их на кладбище носили».

Жители станицы Надёжной в качестве места проведения массовых казней называют балку Гормитку: «У Гормитки расстреливали. Гормитка — это яр, балка! Балка Гормитка. Там человек двадцать вывели и расстреляли».

Иногда происхождение топонимов старожилы связывают с социальным статусом расстрелянного там во время Гражданской войны человека:  «У нас Поповский косогор есть. А чего? В рэволюцию батюшку арестовали и гнали. И там застрелили. Хохлы, большевики».

Среди жертв террора времён Гражданской войны старожилы особенно выделяли служителей Церкви: «Нас Закону Божьему учили, отец Хведор, расстреляли его. И посоломщика расстреляли тут вот, на Мокрянке».

Причинами расправ становилась социальная рознь, стремление подавить белопартизанское движение: «Приехали, в балку забрали, расстреляли. На другой день дом сломали, амбар сломали. А он ( прадед информанта) не участвовал нигде. Просто за то, что хороший дом».

«Один был есаул, он верен присяге был казачьей. … И он, значить, в лесу скрывался. Время как щас, кукурузА, и он в станицу пришёл. И ехал солдат, и он его застрелил. С кукурузы застрелил. И сам убежал. Приехали (красные), по той улице всех зажиточных вывели, двенадцать человек. Вывезли туда, в лес, шашками порубали и поехали».

Есть рассказы и о необычных случаях спасения людей, которых собирались расстрелять: «А бабушку мою, казачку Ярыгину, сколько раз брали. Страшно! Возили её к Лысой горе. Она была сухенькая женщина, быстрая. Она вскочила, и по пшенице в речку. Там пшенице этой стожки. Они в них спасалась, а потом домой пришла. А второй раз брали в Исправную: «Вот у вас богатства!». А была у них хата плетёная и дети маленькие. … Она тогда в стадо коров вскочила, большое стадо было на дороге. И исчезла, убежала! И третий раз расстреливали. Тут расстреляли одного кого (-то). Пока одного расстреливали,... - Бабушка по роще ушла. Не суждено, значит, было умереть человеку. Восемьдесят девять или девяносто лет прожила, сколько перенесла».

Террор периода Гражданской войны выражался не только виде массовых казней, но и, например, в форме грабежей. В народной памяти сохранились некоторые наиболее вопиющие случаи, когда, например, жертвами становились родственники грабителей: «Они пришли, племянники. И забирают жеребца. Дедушка не даёт- он вытягует саблю: «Не дашь — отрублю тебе руку!»».

Террор, взаимные репрессии враждующих сторон осмысляются старожилами как одна из наиболее важных специфических черт Гражданской войны: «Говорила мать, тут расстреливали. Приходять белые, кто за красных - тех уничтожают! Красные приходят — тех (уничтожают)».

Устные рассказы о терроре времён Гражданской войны, записанные в Отрадненском районе, включают указания на обстоятельства, при которых гибли местные жители, кто был виновником трагедии. Особое внимание уделялось   количеству и составу погибших, их социальному статусу. Подчеркивается жестокость расправы, то, что тела убитых первоначально оставляли без погребения.

Местные жители порой связывают с террором времён Гражданской войны происхождение названий ряда географических объектов.

В целом рассказы отражают особую ожесточенность и длительность вооруженного противостояния на территории Отрадненского района. Террор осмысляется в них как следствие гражданского противостояния, раскола общества. Последний порой даже затрагивал отношения между ближайшими родственниками.